Ведьмам здесь не место
Шрифт:
Если бы вместо кастинга я пошла бы сдаваться в психиатричку, моя жизнь сейчас была бы намного проще и приятнее. Лежала бы себе под галоперидолом счастливая и бед бы не знала. Кто же знал, что шоу является гигантской кампанией по заманиванию таких наивных идиотов и идиоток, как я?
Но обо всем по порядку.
Все случилось в один отличный майский денек, когда мне едва стукнуло семнадцать. Я уехала из своей глуши в Питер на месяц, сняла хостел. Денежки кое-какие у меня были, а вот жизненного опыта фиг. В глазенках коровья наивность, в мозгах – отсутствие
…Народу в парке было очень много. Человек двести точно. Все болтали, суетились, размахивали руками, посохами, бубнами, даже с удочкой кто-то пришел. Рыбак, наверное.
Помню, как мне было смешно смотреть на чудаков в разных нарядах. На их фоне я даже выделялась. У меня не было черных накладных ногтей, рокового взгляда или хотя бы узкого корсета, из которого выпрыгивали сиськи. Я была обычной девушкой-ромашкой с пухлыми щечками. Если бы от меня еще навозом деревенским попахивало, была бы полная картина.
– Тут кастинг, – сказала мне тетенька в очень темных солнцезащитных очках и с блокнотом. Она была одета в фирменную футболку телеканала, а из ее уха, как черный жук, торчала гарнитура.
– Здравствуйте. Я записана как раз на кастинг. На первый тур. Ну, на отборочный…
– Правда?
Тетенька-очки недоверчиво смерила меня взглядом (ну, насколько я могла догадаться об этом).
– Фамилия? Номер?
– Марина Любимцева, номер – 1676
– Ну проходи, Марина Любимцева. Во-о-он туда иди.
Рядом со съемочной группой, которая расположилась на лужайке, стоял большой летний пластиковый стол, утащенный, похоже, с веранды ближайшей кафешки.
На нем возвышался большой черный ящик. На него было направлено несколько камер, оператор с совершенно равнодушным лицом снимал тех, кто к нему подходил. Рядом были наблюдающие: штук пять женщин лет тридцати, тоже, кстати, в солнечных очках и почему-то в вязаных свитерах, из-под которых торчали фирменные футболки. Жарко же…
– Что лежит в черном ящике? – строго спрашивала одна из женщин, и человеку из очереди давалось время на ответ. Женщины слушали, что-то записывали в свои блокнотики.
Я не спешила вставать в хвост очереди. Хотела посмотреть, может, удастся с кем-нибудь разговориться. Ведь люди вокруг меня активно знакомились, общались о таких вещах, за которые в любом приличном обществе от них отсели бы в маршрутке.
– Вы из Кирова? Нет? Из Кировска? Тоже нет? Странно. Я вижу, что место вашего рождения на букву К. Караганда? – спрашивал тощего вида дядечка у пухленькой женщины в цветастом платье. Женщина таинственно улыбалась.
– Омичка я, – наконец сказала она. – Бабка моя из Киева была.
– Да, да! В вас сильна ее кровь! Вы от нее переняли свой дар? – восторженно спрашивал тощий дядечка и выдирал на кадыке волосы от радости.
«Не, он точно шарлатан», – думала я и вглядывалась в людей. Люди, как оказалось, тоже вглядывались в меня. Молодой парень подошел ко мне, встал рядом.
Нормальный вполне себе парень. Рубашка с короткими рукавами, джинсы, кеды. Черные волосы, родинка на правой щеке. Обаятельная улыбка.
– Привет, – радостно сказал он, и я улыбнулась в ответ. Ну наконец-то!
– Ты чего тут? Ждешь кого-то? Только не говори, что ты из этих, – насмешливо спросил он. И мне улыбаться немного перехотелось.
– А ты тогда чего тут делаешь? – немного обиженно спросила я.
– А я в операторской группе. «Принеси-подай», слышала про такую должность? Очень важная. У меня тут неограниченная власть.
– И какая у тебя власть?
– Скоро будут паёк раздавать, могу принести двойной бутерброд и еще банку колы сверху, – серьезно ответил он, и я рассмеялась. – Меня, кстати, Ваня зовут. Так ты чего сюда пришла? Просто поглазеть?
Я кивнула. Ну а еще что сказать?
– Ты посмотри, вынарядился. Одних перьев на три петуха хватит, – хмыкнул Ваня, показывая на ярко одетого мужчину.
– Ну, он же шаман, – сказала я.
– Да какой он шаман! Это Петька Грибов. Актер.
Петька Грибов никак не напоминал актера. Он выглядел точь-в-точь как шаман, которых порой показывают по телеку. Хмурый, острые скулы, загорелое лицо, хищные белые зубы…
– А зачем… – начала было я спрашивать, но из уголка съемочной группы кто-то закричал что-то вроде «Ванька, где тебя носит? А ну сюда, бегом!», и мой новый знакомый, улыбнувшись, махнул мне рукой.
– Я тебя найду потом, никуда не уходи. С меня двойная кола! Нет, тройная!
И он умчался.
А я опять осталась одна.
Очередь совсем скоро распалась, люди объединялись в группки или по парам. Привезли пайки, и все понеслись туда, но мне не хотелось есть. Меня манил черный ящик, возле которого почти никого не осталось, только одна из наблюдательниц сидела в кресле и, кажется, дремала.
Я остановилась шагах в пяти от стола и уставилась на ящик.
По коже, как обычно, пробежал холодок. Меня зазнобило, как при высокой температуре, но все быстро прошло. Так всегда происходило, и я давно к этому привыкла.
Черный квадратный ящик. Непроницаемый. Из тонкого металла, кажется. Значит, будет чуть сложнее. Я вздохнула раз, другой, третий. Мороз продрал меня еще сильнее, и, наконец, я слово провалилась в холодную воду. Мир вокруг тоже поплыл и исказился, словно под толщей воды, и очень сильно изменился. Так тоже было всегда. Мое сознание на очень краткий миг словно бы переходило куда-то, о чем я понятия не имела. Дура была потому что.
Там, в том состоянии или мире, астрале или еще фиг знает в чем, я видела все. Почти ничего не понимала, конечно, не реагировала на движение, на вспышки вокруг, на переплетение линий, просто смотрела на то, что мне хотелось увидеть. Вот как сейчас.