Ведьмин пес. Детство ЦерБера
Шрифт:
Я слышал, как на крылечке Сия дает наставления своему игруну-садисту.
– Это наш новый пес. Он будет дом охранять. Вырастет когда – вообще чудовище будет, вот отмстит тебе, вот увидишь, если продолжишь его обижать.
– Мяу! – умиротворенно пискнул мой обидчик.
– Играл, говоришь? А бардак в чулане кто будет разгребать? Я что ли?
– Мяу!
– Он? Да ты не обнаглел ли? Добрый мой приятель. Пойдем, дам тебе кое-что. Приберись в чулане, да воды принеси.
Кот вздохнул и пошел за ней в боковую
Вскоре в сени пришел незнакомый человек. Я забился под лавку и не видел мужчина это или женщина. Тот, человек принялся наводить порядок. Он прибрал то, что мы набедокурили, выгреб хлам из углов, вымыл полы, снял паутину, протер стены кое-где.
Я слышал короткий разговор с ведьмой. Потом новоприбывший пошел к ней в горницу, и долго мыл-скреб полы, вынес ворох белья. Человек стирал и готовил до самого вечера, а потом до ночи полол огород. Под конец достал с чердака еще одну подстилку и маленькое блюдце. Теперь у меня появились отдельная постель и своя миска.
Ночью пришел черный кот. Он еле держался на ногах. Мне показалось, что в лесу кто-то крепко побил его. В ту ночь страшный зверь ночевал дома. Он упал на свой свежее вычищенный матрас и проспал, не шевелясь, до следующего обеда.
Домохозяйство лесной колдуньи
Бабушка все время говорила, что кормит меня и воспитывает для того, чтобы я дом сторожил. Это почетное и важное дело. Она живет одна, в лесу, а народ тут разный ходит. Могут ночью завалиться. Были даже, кто приходил, ругался, грозился избу спалить за ее проделки.
Вот вчера пришел один. Все орал, что он деревенский староста, а она, мол, на него порчу навела. Пахло от него, одной женщиной, что приходила месяц назад и просила сделать так, чтобы муж по бабам не шлялся и с друзьями не загуливал.
Ведьма все как надо состряпала, да только тетка та муженьку проболталась почему вдруг он стал трезв и верен. Начал вести нормальную жизнь семейную – скучно ему. Пришел требовать, чтобы вернула ему дурь и хамство, а то друзья не заходят и жена слишком довольная.
Подхожу я к нему сзади и говорю:
– Дядь, а ты не староста. Он к нам часто заходит за дурманом для поклонения и пылью для восторга.
Мужик обернулся, да как подскочит! В грязь упал (нашел же лужу в сухую погоду), подпрыгнул на метр с места и с воплями побежал к лесу, при том в другую от деревни сторону.
– Убью, сожгу, на дрова раскатаю! – удалялись вопли недовольного.
– Был он старостой три дня. Мне рассказывали на постоялом дворе, что пришел к ним с сельской казной в опечатанной шкатулке. Туда люди добрые складывали ценные вещички под список именной.
– Это зачем?
– Если беда у кого из них, то все помогают и можно что-то из ларца обменять на услуги, стройматериалы или еду. Всякое бывает… пожар, голод, наводнение, гибель кормильца.
– Да… Удобно.
– Там, на постоялом дворе жили люди из этой деревни.
– И что? Забрали свое?
– Не то слово. Не успел он все прогулять. Отлупили как Сидорову козу.
– А кто такой Сидор?
– Это… Это… сложный вопрос. К нам он не приходил.
– А что дальше?
– И чего его жена терпит? Такую погань травить надо, аки таракана вездесущего, а она на него зелье приворотное переводит.
После этого случая решила ведьма меня к хозяйству пристроить, мол, большой уже вырос и страшен как бес. Пора дом охранять и на улице жить.
С утра велела она мне пойти к собачьей будке, да проверить, цела ли цепь, на которой прежний волкодав сидел. Велела примерить ошейник и подогнать себе по размеру.
Я – то на земле спать не приучен, все в доме, да в сенях. Говорю:
– Холодно там, и сыро.
А она мне:
– Так возьми из дома подстилку, одеяло, да будку почини, пока дожди не начались.
Я цепь проверил, ошейник примерил, матрас себе в будке постелил. Взял молоток, гвозди, краску и полез чинить изнутри крышу. Влезть-то смог до половины, а домик надо мной стал подниматься.
Разохалась бабка:
– Куды-ж ты вырос такой здоровенный? У всех собаки как собаки, а у меня будку на пузе поднял.
Я встать попытался, а она как перевернется, как развалится… В общем, остался я без домика. Потом еще о цепь споткнулся, чуть не полетел кубарем, вырвал случайно колышек, к которому она прикована была. В общем, получилось все не лучшим образом.
– А давай, я под крыльцом жить буду? Оттуда так удобно бабочек ловить! – оправдывался Цер.
– Или в сенях, как раньше? – поправил его я.
– Шерсти много с тебя сыплется, прямо спасу нет.
– С кота тоже много, но ты его и на печь иногда пускаешь.
– То в морозы.
– А я что? Не мерзну что ли?
– Церберы ничего не боятся: ни холода, ни зноя, ни града – ничего!
– Да кто тебе сказал?
– Кто надо, тот и сказал.
У лесовухи явно портилось настроение.
– Ну, давай я вычесываться буду? Сам?
– Давай, но жить все равно будешь во дворе, чтобы тебя боялись, а то ишь ты? На чужих баб у него не стоит… А то можа какой еще привороженный опомнится, а у него уже седина во всех дырах.
– Ну, как скажешь, матушка – твой дом, твои правила. А дураков и правда много.
– Тогда с сегодня и начни. Спишь во дворе, в общем.
Я надеялся, что к ночи она забудет свои угрозы выселить меня на улицу. Вел себя тихо, выбросил разбитую будку с глаз долой, свернул цепь и забросил ее подальше, в крапиву. Как увидел, что она на меня в окошко смотрит, схватил метлу и вымел весь двор, до самого огорода. Потом забор поправлял до вечерней зори.