Шрифт:
– Пропала! Райя пропала! – грузный мужчина влетел в задымлённое помещение с луком в одной руке и с оленьей тушей наперевес. В таверне замолчали на мгновение и поёжились от сквозняка, а потом начались боязливые перешёптывания и толки о лесном чудище, о проклятье дремучего леса и о высокой скале, что уходит высоко ввысь и скрывается за облаками. О ведьмах, что живут в этих краях с начала времён, о лешем и избушках на курьих ножках. Финн стоял рядом с отцом, удерживая в маленькой ручке перочинный ножичек, но в его глазах была решимость найти сестру и вернуть в дом целой и невредимой и никакие проклятия этого мира или иного не пугали маленького мальчугана. Он в силу своих восьми лет не
Финн осматривал таверну и дивился тому, что слышал. Папа никогда не рассказывал ему сказки, а вот мама бывало, перед сном наговаривала истории и легенды, но в них ведьмы были добрые, леший никого не сбивал с пути, а русалки не утаскивали на дно, но папа считал, что мир не такой добрый, каким видела его мама. И оказалось, что папа прав, потому что пару месяцев назад мама слегла с хворью и до сих пор не оправилась, а сестра пропала и никто не желал им помочь, некоторые боялись заразиться болезнью от мамы и весь дом лёг на плечи его сестры, а сейчас и Райя пропала. Его сестра любила петь песни, вкусно готовила и рассказывала сказки не хуже мамы. Она заботилась о маме, помогала отцу и Финн сейчас ощущал острую необходимость защитить сестру, был готов выцепить её из рук любой ведьмы, хоть выгрызть зубами, но спасти.
– Вторая девушка за неделю, – озабоченно оповестил трактирщик. – Надо предупредить баб в лес ни ногой, ни по грибы, ни по ягоды, а то утащат. Своруют наших женщин.
– Надо мужчин собрать и пойти в лес, найти дев! – ударил по столу чаркой с медовухой грузный градоначальник. Финн знал мистера Бакли «большое пузо», как добряка и весельчака, но папа величал его бездельником и прохиндеем. Последнее слово мальчуган не совсем понимал, но чувствовал, что это что-то обидное и не слишком хорошее. Мальчик не знал, за что отец недолюбливает этого весёлого и добродушного человека, что приносит для мамы лекарства и спрашивается о её здоровье. Отцу Финн не рассказывал, что мистер Бакли снабжал их лекарствами, потому что папа не любил посторонних и не принимал помощи, но мальчик хотел спасти мать и думал, что настойку из трав, что по доброте душевной приносит мистер Бакли помогает маме справиться с недугом.
– Ты что ль пойдёшь? – незнакомый мужчина изогнул брови в насмешке.
Финн удивился, что рослые мужики опасались ходить в чащу, боялись невиданной силы и ведьминских чар, а вот папа никого не боялся. Папа вообще мог всё на свете, даже медведя голыми руками завалить, но с болезнью мамы отец стал серее тучи и совсем перестал улыбаться, чаще хмурился и печалился, а теперь ещё и злился.
– Я пойду! – сказал папа. – Но мне нужно, чтобы кто-то присмотрел за женой и сыном.
– Я тоже пойду! – встрял Финн.
– Не лезь, когда взрослые говорят, – остегнул его отец.
– Но я – воин, как ты, пап. Я готов.
– Ты не готов и будешь нужнее маме, – уже тише произнёс мужчина, чуть склоняясь к мальчику.
– Но…
– Закончили!
Финн сморщился и недовольно уставился на отца. Доводы отца имели смысл, но и сидеть сложа руки он не мог.
– Кто ещё готов пойти в лес?
– В такой час? За окном тьма-тьмущая, Роксар, – встрял дядя Джон, их сосед. – Я бы и пошёл, но не могу. Да и кто знает, куда делись девушки? У тебя есть план? Кто сказал, что её забрали ведьмы? Нужно обследовать следы на рассвете, опросить люд, может, твоя Райя с женихом сбежала каким?
– Моя дочь не сбежала бы, Джон. И ты знаешь это.
– Это лишь догадки, – виновато оправдывался мужчина.
– Мы теряем время, – Роксар сделал короткий шаг вперёд, и остальные хмельные мужчины осунулись под устрашающей фигурой охотника. – Будь это твоя дочь, Джон, ты не поднял бы мертвецов из-под земли ради неё? Или твоя, Бакли? Что ж страх настолько сковал ваши чёрствые души, что вы боитесь детских сказок?
– Сказки не сказки, а девицы пропали, – напомнил трактирщик. – Но я пойду с тобой Роксар. Где ты видел дочь в последний раз?
– Утром она была дома.
– Мы тоже пойдём, – мужики воспрянули духом, или слова папы возымели на них эффект, но Финн приободрился и мысленно готовился хоть сейчас выдвинуться на поиски сестры.
– Встречаемся возле моего дома с рассветом, – приказным тоном сказал охотник, и остальные коротко соглашались. – Да, и возьмите оружие и собак, а я поговорю с родственниками Лидии, может выясню, что полезное.
– А где твой Снежный? – спохватился дядя Джон, вспоминая их любимого диковинного зверя.
– Пропал.
Дверь таверны с грохотом отворилась, и в помещение вбежала обезумевшая от печали и паники женщина. Глаза опухли и покраснели, а слёзы крапали по щекам горячими каплями.
– Альва пропала!
– Ещё одна? – мистер Бакли свёл серые брови и протёр лысый лоб платочком. А Роксар сильнее сжал челюсти и ухватился за рукоять топора, что висел за поясом. Финн узнал в женщине милую и краснолицую молочницу – Марту. Её дочь Альва была того же возраста, что и его сестрица – Райя. Девушка часто заходила к ним в гости, играла с Финном и приносила свежайшее парное молоко или сыр, что так любил мальчик.
– Да что же это такое творится? Ведьмы совсем ошалели!
– На рассвете выдвигаемся, – напомнил Роксар и обратился к молочнице. – Не переживай Марта, я найду девочек.
– И твоя Райя пропала?
– Да, – охотник кивнул. – Где ты видела дочь в последний раз и когда?
– Так днём ещё. На озеро она ходила, что около леса.
Роксар подхватил убитого оленя и ступил во тьму, а за ним прошмыгнул и Финн. В таверне ещё долго галдели и обсуждали пропавших девушек, велись толки о ведьмах и колдунах. Молочница то приходила в себя, то снова ревела в голос в молитвах, обращаясь к идолам и всевышним богам, но боги к этому не имели никакого отношения.
***
Шли они быстро и спустя пару минут остановились возле покосившегося старенького домика. В окнах горел приглушённый свет от одной единственной свечи. Роксар постучал по двери, а потом ещё раз. Спустя пару мгновений им открыл старичок, худосочный и седой с ощипанными кустистыми бровями и белёсой щетиной. Финн выглядывал из-за спины отца, с интересом рассматривая высокого, но такого хлипкого и худого старика, подрагивающего под дуновением ветра. Он мысленно сравнил его с широкоплечим отцом и предположил, что мужчине лет эдак сто не меньше, а может и больше.