Ведьмина Ласка
Шрифт:
Да вроде всё так же, стена под спиной. Деревянные балки неприятно давят кожу.
Кожу?!
Трогаю руки. Человечьи.
Привиделось что ли? Кончилось проклятие упырицы-мокрицы!
Подпрыгнув на ноги, подхватил местную охранную систему пушного вида на руки.
– Правильно говорят, кот – защита от тёмных сил. Заведу себе такого, вот те крест!
Кошак забился в руках, не похоже, чтоб от радости, выпустил когти и полоснул меня по роже.
–Ах ты тварь неблагодарная! – отшвырнул его от себя и тут же что-то как долбанёт по самому темечку! Чертыхаясь,
– Что у вас тут за цирк ручных уродов?!
Кот и ворон. Это меня к Ладомиле, что ли занесло? Вот же не фартит! Она, говорят, та ещё ведьма старая! Надо валить срочно... штаны б только раздобыть. А то приметно очень голышом до хаты шлёпать. Я парень видный, стесняться нечего, но хочется незаметным домой прошмыгнуть. Хрен его знает, что я за беспамятство опять наворотил. Накостыляют по голому заду, а я и знать не буду, за какие грехи.
Дав пинка вороне, нырнул в шкаф в поисках тряпья. Нашлось. Модное даже. Это что же, ведьма старая - молодчика подцепила? Приворожила никак! Кто ещё позарился бы на морщины столетние?
Натянул штаны, отбиваясь от зверинца хозяйского. Надо свалить до того, как старуха вернётся. Объясняйся потом с нею и владельцем штанов.
Вдруг запело радио. Я аж шарахнулся с перепугу.
"Мораль этой истории будет такова
Коль, дал кому ты слово, то держи его всегда".
Приёмник затрещал, будто новую волну ищет, и одновременно с этим скрипнула дверь. Я к окну, а там котяра этот проклятый. Довольный такой, скалится. Хвостом по раме барабанную дробь выбивает.
– Чтоб тебя блохи заняли, чёрт волосатый.
"Попал похоже. Опять. Как кур в ощип.
в мой капкан ты попал
заключён в моём взгляде,
и как выйти не знаешь
больше точно не сбежишь"
Запело радио и в дверь протиснулись девчонка лет восемнадцати.
Странно. Летом же приезжала Людмилы внучка: лет десять ей, не больше... или... это я сколько животиной по миру бродил?! Твою-ю ма-ать!
Девчонка визжит. Ворон каркает. Кот хвостом лупит по подоконнику.
– ДА ЗАМОЛЧИ ТЫ СИРЕНА ПОЖАРНАЯ! –пытаясь переорать этот гомон, рявкнул во всю мощь лёгких. – Сосед я, за сахаром зашёл.
– Голый!? – недоверчиво щурится Людмилы внучка.Ладненькая выросла, спелая. Это её хахаля что ли штаны? Эх, глупая, тебе разве не говорили, что в лес дрова не возят? Чо попёрла-то мёртвый груз в отпуск? У нас своих мужиков – только успевай ноги раздвигать.
– Так ведь сирым и убогим охотнее подают, – улыбаюсь, пожимаю плечами. – Так что? Сахаром поделишься? Меня Яном, кстати, зовут. – Протягиваю руку, а она всё спиной двери подпирает.
"Много занимает в твоей жизни ложь, враньё, думаешь, тебя спасёт
Верил, но в итоге
– У тебя тут радио с катушек слетело. Хочешь починю? Я в этом деле мастер.
Глава 4
– Это не моё, так что не стоит.
–В каком смысле не твоё? – до чего молодёжь за время, пока я зверем был, обнаглела и скурвилась. Это ж надо, бабки добро не жалеть. Мне Ладомилы имущества тоже не жалко, конечно. Она ж ведьма. Таких бы сразу в Смородине топить. Не было б ведьм, глядишь, не проклял бы никто. Иринка тоже, небось ведьма была. Иначе, чем объяснить, что околдовала чуть не с первого взгляда? Как ухнул в её омуты души и всё. Пропал. А уж ниже глаз какие у неё омуты имелись! Век бы их не знать, проклятых. Жил бы себе, не тужил.
– А чьё же?
Ладомилы внучка неуклюже пожала плечами и я заметил, что у неё эти омуты, те что пониже глаз, тоже как болото затягивают. Ладная всё же девка выросла. А была какая: щуплая, нескладная и наглая, как козёл в огороде.
– Хозяев. Яды.
–Так ты не она? Не Ладомилы внучка? – выходит, с математикой у меня осечка вышла. Высчитать бы как-то, сколько я в звериной шкуре бегал…
– Не она. Василиса я. А ты точно он?
–Кто?
–Сосед.
– А ты думала кто?
– Ну вор там или маньяк, – Василиса опять пожала плечами. Что ж ей за восемнадцать лет никто не указал так не делать! Особенно при мужиках! Особенно когда хочешь с ними диалог вести. Осмысленный.
– Так, воры голышом на дело не ходят!
–Откуда тебе знать, если ты не он?
– Слишком приметно потом добро выносить. Особенно в темноте. Шкура у нас, у людей, не очень для маскировки приспособлена.
Василиса прошла к той части, где располагалась кухонная мебель, даже не улыбнулась на шутку. Вот же бронированная!
– Не уверена, что сахар есть, – повернувшись спиною, она принялась шарить по шкафам, предоставив мне обзор на роскошные нижние формы. Хороша! Хоть оставайся ночевать... Так ведь знаю их. Сегодня ночевать, завтра жениться. А не хочешь – будь ты проклят, козлина безрогая.
Я теперь учёный. Это мы проходили.
– Несладкая у нас с тобой, Василиса, жизнь, видать.
Девчонка обернулась, нахмурилась и серьёзно кивнула. Это у неё что? Чувство юмора ампутировали? С пуповиной вместе отрезали при рождении?
– Да уж… а у тебя что? – тяжело вздохнув, гостья Ладомилы подозвала к себе кота. Тот усиленно изображал природную глухоту, продолжая сторожить оконные рубежи. Как будто я, вот прям при ней, брошусь спасаться бегством. Во-первых, вроде ж не бьют, чтоб бежать. Во-вторых, двери свободны.
Стоило мне об этом подумать, как огромная птица, та что тюкнула меня по темечку, спикировал на ручной вязки половичок у входа. Замуровали, гады!
– Девушка у меня утонула… – пожаловался я, добавив в голос тоски. Девки до того любят жалеть убогих и судьбой обеденных – хлебом не корми. Вот пусть сразу проникнется, по глазам вижу, что проняло.