Ведьмина река
Шрифт:
– Нет, нет, не перебивай, мне интересно, – рассмеялся нефтедобытчик.
– Вас не очень обидит, если я не стану использовать шанцевого инструмента? – Уфимец, дойдя до близкого берега, наклонился к воде, помыл лицо, а затем и голову целиком. – Очень боюсь повредить вероятные находки. К сожалению, нам не удалось организовать полноценную экспедицию, поэтому для фиксации процесса вскрытия тайника мне придется использовать диктофон. Вы не возражаете?
– Да нисколько! – согласился Юрий Делесин.
– Тогда мы начинаем… – Язычник заглянул в палатку, извлек цифровой диктофон и пошел вдоль берега, не особо
После такой серьезной речи миллионер перестал ухмыляться, да и его дочь не стала никак вмешиваться в процесс раскопок. Уфимский археолог опустился на колени возле вбитого накануне колышка и принялся споро разгребать песок, по ходу дела комментируя:
– Наблюдаемые в верхних слоях наносы являются природными и представляют собой смесь из песка, загнивших водорослей и листвы, в значительной степени претерпевших процесс… О, блин! Черепа!
– Что? – Нефтепромышленник и его дочь склонились над разрытой ямой. Ученый язычник тем временем извлек на свет человеческий череп, затем второй, водрузил их на края ямы, торопливо расковырял ближний песок.
– По краям раскопа наблюдаю нетронутые осадочные слои, – пробормотал Громобой. – Черепа есть, а тела людей в данном месте отсутствуют. Это означает, что в данном случае имеется факт проведения магического обряда, целью которого является защита данного места от осквернения посторонними. Принесенные в жертву люди должны защищать тайник и отгонять от него простых смертных. Хотя в фольклоре встречаются и прямо противоположные истории, повествующие о том, как духи кладов призывали смертных вскрыть тайники и забрать…
– Володя, я тебя убью! – пообещала Роксалана.
– Продолжаем вскрытие аномалии, – спохватился уфимец. – Дальнейшее… копание… Вот черт… Обнаружена каменная пластина с насечкой крестообразной формы. Как известно, в дохристианском мире кресты означали перекрестье дорог, являясь символами пути и одновременно путевыми метками, что в данном случае… означает… означает… означает, что камень нужно убрать к чертям собачьим! В нем никакого магнетизма быть в принципе не может!
Юрий Делесин, пригладив деловой костюм, пожал плечами и отступил. Роксалана, будучи в джинсах, чертыхнулась и встала на колени. Вдвоем с уфимцем они выковыряли влажный валун, выпихнули из ямы, откатили в сторону.
– Тут что-то есть! – вернувшись в яму, воскликнул Громобой, ковырнул песок под ногами, извлек вместительный медный котелок. Вылез из ямы, свернул к берегу, вошел в реку, хорошенько промыл содержимое, слил воду, передал девушке: – Похоже, там золото!
– Вот сукин кот! – запустив руку в груду украшений, в сердцах сплюнула Роксалана. – Да тут всего ничего!
– Ну, не знаю, – заглянув сбоку,
– Папа, тут должно быть больше тонны!!!
– Еще вчера я сказал бы тебе, что ты маешься дурью и такого не бывает… – Миллионер пожевал губами. – Но теперь… Да, милая, ты сумела выбрать очень странных друзей… Тонна золота? Звучит все равно бредово… Но смотри сама.
– Роксалана Юрьевна! – подал голос уфимец.
– Конечно, Володя, – кивнула девушка. – Все, что ты тут еще найдешь, все твое, никаких претензий.
– Спасибо! – обрадовался Громобой.
– Не за что… – поморщилась Роксалана. – Папа, я с тобой.
Вместе они дошли до моторки. Там Кеша все еще ковырялся с мотором. Увидев хозяев, он поспешно вытер руки ветошью:
– Свеча вся черная, словно в печном дымоходе лежала. Я поменял, но проверить не успел.
– Потом проверишь, поехали, – Делесин забрался в лодку и поставил котелок под ноги.
– Кеша, ты потом к Володе вернись, – скорее попросила, нежели приказала Роксалана. – Когда он наковыряется, к машине его отвези и лагерь сверни. Хорошо?
– Надо – так сделаем.
Молодой человек еще с полминуты что-то помастрячил в моторе, потом рванул шнур. Аппарат, даром что без чехла, откликнулся спокойным равномерным тарахтением. От берега Иннокентий оттолкнулся веслом, а когда лодка откатилась, пристроился на корме и уверенно дал газу, направляясь к приметной бело-синей церквушке.
По пути домой Роксалана строила планы мести ведуну, спрятавшемуся от нее за веками и поприщами [15] , но ничего внятного придумать так и не смогла – уж очень хорошо тот схоронился. Сгоряча она даже сходила к бабке-колдунье, что все еще мучилась со сломанной челюстью, но та, по понятным причинам, присоветовать ничего не смогла. Только покивала чему-то да указала на повешенный над дверью пучок полыни.
Ничем не смогли помочь и две бутылки португальского портвейна, выпитые девушкой наедине с выключенным телевизором. Она бы добавила под настроение и третью, однако после заката в столовой появились двое вонючих бомжей и, присев к столу, попросили:
15
Поприще – старорусская мера длины. Предположительно это расстояние одного дневного перехода.
– Верни клад на место, смертная. Верни. Верни, не твое. Покладь обратно. Не тревожь чужое. Отдай, не балуй.
У Роксаланы от подобной наглости отвисла челюсть, но пока она думала, что ответить, отчаянный вопль из отцовского крыла заставил ее забыть обо всем, сорваться с места и промчаться через весь дом.
– Пап, что случилось?! – Влетев в спальню, щелкнула девушка выключателем.
Только теперь Роксалана смогла разглядеть потусторонних гостей во всей красе: висящая шматками полусгнившая плоть, сочащаяся сукровица, слизняки на лицах, гниющие глаза. Тот же нудный шепот, требующий расстаться с кладом…