Ведьмина внучка. Иван Купала
Шрифт:
На мгновение над рекой установилась звенящая тишина. Женская половина дружно перевела возмущенные взгляды на мужчину, посмевшего прервать бурное обсуждение безусловно важного происшествия, затем все же снисходительно взглянув на костер.
Дружно и слаженно вздохнули. Мужчина довольно хмыкнул.
Увиденное поражало.
Если вначале, когда спускались к реке, было трудно оценить весь масштаб и величие только разгорающегося пламени на фоне заходящего солнца, то сейчас — в кромешной темноте стало возможным оценить всю магию и красоту пламени.
Яркие блики отражались в реке, извиваясь поднимались ввысь сотней искр, выхватывая из сумрака поляну и словно отрезая все что находится за ее пределами. Кажется, что там за гранью другая призрачная реальность.
Вообще весь луг теперь казался местом где отсутствовало время и искажалось пространство, где оживали языческие боги, существовала всевозможная нечисть, где обретают силу приметы, поверья, гадания, сказки и былины, где грань между реальностью и потусторонним миром исчезает.
Теперь понятно почему основные гуляния начинаются с заходом солнца, ведь это непередаваемое зрелище и атмосфера, наполненная звуками, запахами и ощущениями. Полное единение человека и природы, отсылка к языческим корням.
Зрелище завораживало…
В звенящей тишине вдруг зазвучала песня. Пела Ксюша.
Вначале несмело и тихо, явно смущаясь, но с каждой строчкой все увереннее и насыщеннее.
— Ты, Василья мой,
Василья мой боровенький,
Василья мой.
Ишли девки,
Ишли девки в чисто поле,
Ишли девки.
Голос подруги завораживал, подкупал своей чистотой и искренностью, погружая еще больше в атмосферу народного гуляния.
Цветы ирвать,
Цветы ирвать — венки свивать,
Краски ирвать.
Свивши венок,
Свивши венок, пошли в садок,
Свивши венок.
Пошли в садок,
Пошли в садок зелененький,
Пошли в садок.
Простой народный мотив настолько органично сочетался с происходящим, что стал неотъемлемой его частью.
Конечно мы обговаривали заранее, что будем петь народные песни, да и раньше не раз слышали, как поет Ксюша, вот только сейчас ее голос звучал по-особому, становясь частью ожившей сказки, потому что песня стала чем-то большим чем народный мотив.
А там бегла,
А там бегла речка быстра,
А там бегла.
Речка быстра,
Речка быстра, бережиста,
Речка быстра.
Одна за другой начали с подругами осторожно вплетать свои голоса в песню, придавая ей силу и напитывая энергией наших сердец, чувствуя себя единым целым с природой.
Красны девки,
Красны девки венки пускали,
Красны девки.
Венки пускали,
Венки пускали — дружков скликали,
Венки пускали.
— Дружок мой, дружок,
Дружок мой, дружок, добрый молодец,
Дружок мой, дружок.
Приди ко мне,
Приди ко мне, поймай венок,
Приди ко мне.
Совпадение или нет, но как только отзвучали эти строчки меня заключили в объятия такие знакомые, родные и сильные руки…
Поймай венок —
Я на головку надену, Поймай венок.
На головушку венок, На ручушку перстенек, На головушку венок.
Щеку защекотали листочки и травинки склонившегося ко мне Влада, а голову закружило тонким дурманящим ароматом, исходящим от венка на его голове. А может просто от прикосновений мужчины… Еще в голове пронеслась мысль о том насколько сильно созвучны слова прозвучавшей песне происходящему между мной и Владом, ведь я совершенно не планировала надевать на него венок…
— Настоящие нимфы! — спустя пару секунд восторженно сказал Артем, осторожно обнимая Ксюшу, словно прося разрешения, которое было тут же получено.
Рядом Соня затянула новую песню, беря Вику за руку и смущенно протягивая вторую Роману, предлагая закружиться в хороводе:
– Купалочка, Купала,
Где ты зиму зимовала?
— Зимовала я в овраге Под осиновой корягой.
— Купалочка, Купала,
Где ты лето летовала?
— Летовала я в лесочке, Под малиновым кусточком. Как солнце заиграло, Пошла я за Ивана.
Одна песня сменяла другую. Музыка была не нужна — она словно звучала у нас головах, поддерживаемая плеском реки, шелестением ветерка, шепотом деревьев, которые в эту ночь тоже оживали и получали возможно говорить и переходить с места на место.
Мы кружились в народном танце, смеялись, дурачились.
— В купальскую ночь рождается настоящая любовь, — многозначительно шепнула Соня, уличив момент, когда мы с ведьмочками кружились в танце без мужчин.
Хотя какие мы ведьмочки? Ведь по поверью ведьмы не ходят на гуляния на Ивана Купала.
Когда немного прогорел маленький костер, находящийся чуть в стороне мы выстроились в колонну чтобы прыгнуть через него.
Вначале парами, с замиранием сердца ожидая реакции огненной стихии, ведь те, кто не разомкнут рук проживут вместе всю жизнь, а если отпустят — будет много ссор и не получится счастливой пары… Причем, Роман прыгал дважды — вначале с Соней, а затем и с Викой.
Потом — по одиночке, ощущая на себе всю силу и мощь своенравной стихии, которая была на удивление благосклонна к нам забирая весь негатив, болезни и невзгоды, очищая ауру, придавая сил.
***
Влад
Мир словно разделился. Река стала естественной границей между обычным реальным миром и волшебным мистическим, пропитанным прошедшими сквозь века обычаями, обрядами, суевериями и магией. Истинно народной, исконно славянской, той, пришла к нам из глубин веков, пропитанная мудростью и суевериями предков, такая противоречивая и порой наивная, но наша родная…
Успел к окончанию завораживающего напева, который в ночной тишине был слышен еще с другого берега, но так волнующе неясно, маняще. А здесь у горящего костра звенел молодыми девичьими голосами, поддерживаемый казалось самой природой.