Ведьмино Наследство
Шрифт:
– Да, - согласилась я.
В городе, конечно, для ребенка много чего интересного. Но деревня — это свежий воздух, экологически чистые продукты и тому подобные вещи, более полезные для здоровья, чем кинотеатры, компьютеры и новшества прогресса. Особенно для такой маленькой девочки, как Глаша.
Хм… Глаша. И имя-то какое! Почти, как у меня.
– Надолго ль к нам? – спросила женщина.
– Да вот не знаю. Я сначала думала дом продать, а тут вышла загвоздка. Так что, думаю, до конца лета задержусь.
– Ага, ага, -
– И вы заходите. Я как обустроюсь, буду рада устроить чаепитие во дворе, - ляпнула я.
– А что, дело хорошее. У нас в деревне баб мало. Но чай мы любим, - уже более искренне улыбнулась тетка.
Кивнув им, распрощалась и пошла дальше.
Дед Степан сидел на своем посту, задымляя чистый деревенский воздух своей трубкой. Завидев меня, он замахал рукой. А как подошла, посетовал:
– Чево не зашла за молочком, а, Василисушка? А я ждал!
– Ой, я там пока освоилась на новом месте, - ответила с улыбкой. – Не так просто жить в деревне.
– Агась, непросто. Особенно в нашинской, - кивнул он и выпустил дым, преобразовав его в кольцо.
– А ты никак в магазин собралась.
– Да. Есть что-то надо, - кивнула в ответ.
– Дык иди! На обратном пути загляни, дам с десяток яиц свежих да молочка крынку.
– Благодарствую, дед Степан!
Улыбнувшись старику, пошла дальше, припоминая его наставления. Впрочем, заблудиться в трех домах не было шансов. Все же, деревня маленькая. И захочешь, не заблудишься.
Как оказалось, народу в ней было побольше, чем только дед Степан и тетка Августа с внучкой. Проходя мимо зажиточного домика с резными ставнями, заметила возившегося у собачьей будки мужика. В окно выглядывала женщина, совсем молодая. Еще, в доме напротив, девушка, моего, к слову, возраста, возилась с какими-то коробками. Меня она не заметила, и я прошла мимо, торопясь в магазин.
Ну вот и заветный пруд. А дальше, еще немного, и вот она, цель моего путешествия.
Задержавшись, посмотрела на одноэтажное неказистое здание все тех же времен Советского союза. Нет, все же тогда умели строить. Вон оно сколько простояло, явно без ремонта! А наши небоскребы только на вид красивые. А дунь, плюнь и сложатся как карточные домики.
Еще немного постояв, направилась решительно к двери.
У магазина не было никогошеньки, кроме облезлого кота, вылизывавшего на лавке подхвостовое достояние. У кота вид был более чем жалкий. И ухо кем-то разорвано в неравном бою. Проходя мимо, наклонилась, пригладив жесткую шерстку, а затем решительно вошла в магазин.
Меня встретил звон колокольчика, висевшего над входом. Я не успела толком разглядеть ассортимент продуктов, представленных на полках и в холодильнике, когда из соседнего, видимо, складского, помещения, выплыла такая объемная красивая баба, из числа тех, кто и коня на
Она была молода. Тугая коса с мою руку толщиной, уложена на затылке. Лицо с красивыми чертами. Большие глаза, тонкие дуги бровей, черных, как и волосы. Изящный нос и полные губы. Просто картинка, а не продавец. И одета прилично, в блузу и юбку до колен. На лице макияж, да еще и такой, что мне стало неловко из-за отсутствия оного. Вот тебе и городская, называется. В деревне какая-то Евдокия, дай Бог памяти, меня обскакала по части боевого раскраса.
Я заметила и дорогой маникюр, явно салонный. И серьги в ушах. Золото.
На пальцах дамы кольца и тоже не бижутерия.
– Здрасте! – выпалила она и такая оп, руки в боки.
– Доброе утро, - я даже немного опешила от ее резкого тона. Продавщица оказалась точно такой, какими я привыкла видеть их в старых фильмах. Наглая и вечно недовольная.
– Что в нем доброго, - хмыкнула она и передернула плечами. – Это ты что ли приезжая?
Вот. И сразу на ты. Нет,я конечно, понимаю, деревня и все такое… Но обращаться вот так тыкая совершенно незнакомому человеку, просто некрасиво.
– Василиса, - решила быть умнее. Подошла ближе и улыбнулась.
Евдокия сдвинула брови, явно не пораженная моей миролюбивой тактикой.
– Ага. Значит, Симкина внучка.
Решив не объяснять женщине тонкости своего родства с Серафимой, просто кивнула.
– А я Евдокия Павловна, - сухо представилась красавица. – Так и что брать будешь? – быстро сменила она тему. – Кстати, предупреждаю сразу, у нас в Ложечках карточки не работают. Только наличка.
Я даже фыркнула. Тоже мне, нашла чем удивить. Вот скажи она обратное, я бы поразилась. А так…
– Хлеб, две буханки, три упаковки йогурта, сметану и творог, палку колбасы, вот этой, - принялась я тыкать пальцем по витрине перечисляя необходимое. Евдокия следовала вдоль холодильника, доставала то, что я выбирала. Клала в сторону. В итоге набралось немало продуктов. Я взяла еще и кусок вырезки, чтобы пожарить с картошечкой, и достала кошелек, в котором лежали деньги. Мысленно велела себе снова позвонить родителям. Пусть вышлют денег, снимут с моего счета. И одежду заодно пришлют. Надо только продумать, что мне здесь может пригодиться.
– Все? – подсчитав и упаковав покупки, Павловна побросала их в пакет. Взглянула на меня в ожидании.
– Да, - ответила я. – Сколько с меня?
Назвав сумму, женщина подождала, пока я явила на свет пятитысячную купюру. Томно и удрученно вздохнув, взяла деньги, принявшись рыться на кассе, сетуя на то, что сейчас отдаст мне все мелкие купюры, а ей потом сдачу давать людям нечем будет.
Я стояла молча, слушая стенания деревенской красавицы. Не очень понимая, почему она так отнеслась ко мне, словно я ей денег должна и давно не отдаю. Впрочем, у дамы Евдокии мог просто оказаться таким характер.