Ведьмино отродье

Ромер Сакс

— Но, сэр, в конце концов, сейчас двадцатый век — это же просто суеверия!

— Я тоже считал так — когда-то, — ответил доктор. — Но со временем узнал, что египетская магия реальна и могущественна. Большая ее часть основана на своего рода гипнозе, но есть и иное знание. Все наши современные ученые труды — детские сказки по сравнению с такими сочинениями, как египетская «Книга мертвых». Помилуй меня господь! Что же я наделал!

— Вам не в чем себя упрекнуть, сэр.

— Разве? — прохрипел доктор Кеан. — Ах, Роб, ты ничего не знаешь!

В дверь постучали,

и вошел семейный врач.

— Это очень специфический случай, доктор Кеан, — неуверенно начал он. — Осмотр тела…

— Чушь! — возразил доктор Кеан. — Сэр Элвин Гроувз предвидел такой исход. Я тоже его не исключал.

— Но с обеих сторон горла явные следы сдавливания…

— Конечно. Такие следы естественны при подобном заболевании. Сэр Майкл долгое время жил на Востоке и там переболел особой формой чумы. Он умер именно от ее последствий. Она очень заразна, и ее нельзя окончательно излечить. На этой неделе в одной из больниц скончалась девушка: на ее шее были точно такие же следы. — Он обратился к сыну: — Ты ведь ее видел, Роб?

Роберт Кеан кивнул, и наконец медик ушел: он был заинтригован, но не осмелился спорить с таким светилом, как доктор Брюс Кеан. Сам же знаменитый врачеватель расположился в кресле, оперев подбородок о ладонь левой руки. Роберт Кеан беспокойно метался по библиотеке. В половине третьего Фелтон принес поднос с закусками, но никто к ним не притронулся.

— Как мисс Дюкен? — спросил Роберт.

— Только что заснула, сэр.

— Хорошо, — пробормотал доктор Кеан. — Блаженна молодость.

После ухода слуги вновь повисла тишина, прерываемая лишь редкими репликами. Мужчины не прекращали о чем- то напряженно размышлять. Примерно без пятнадцати три доктор Кеан встал, услышав отдаленный рокот мотора. Он посмотрел в окно. Уже забрезжил рассвет. Вдоль по аллее с ревом пронесся автомобиль и встал у дома.

Отец и сын переглянулись. В холле зашумели, быстро перекинулись парой слов, потом раздались шаги на лестнице, и все смолкло. Доктор и Роберт стояли бок о бок у незажженного камина, изможденная пара, подходящий антураж для унылой комнаты, где желтоватый свет ламп отступал перед первыми лучами зари.

Потом медленно и аккуратно открылась дверь, и вошел Феррара.

Его лицо цвета слоновой кости не выражало никаких чувств, алые губы были плотно сжаты, голова опущена. Но продолговатые черные глаза мерцали, словно отражая жар горнила. Он все еще не снял теплую куртку, отороченную мехом леопарда, и лишь теперь стягивал толстые перчатки.

— Как хорошо, доктор, что вы меня дождались, — сказал он хрипловатым, но мелодичным голосом, — и ты тоже, Кеан, — и сделал несколько шагов вперед.

Роберт был немного напуган, но больше всего ему хотелось взять что-нибудь потяжелее и ударить этим между змеиных глаз коварного женоподобного создания. Он с видимым усилием заговорил.

— Энтони Феррара, — сказал он, — читал ли ты «Папирус Харриса»?

Феррара выронил перчатку, нагнулся и с еле заметной улыбкой поднял ее.

— Нет, — ответил он. — А ты? — Его блестящие глаза сузились. — Но,

конечно, — продолжил он, — сейчас не время обсуждать книги, Кеан. Как наследник моего бедного отца и, следовательно, хозяин дома, я бы попросил тебя проявить…

Его отвлек шорох. В дверях стояла Майра Дюкен: розовые лучи зари, лившиеся в окна библиотеки, нежно касались ее. На девушке все еще был халат, волосы растрепались, босые ножки белели на красном ковре. Глаза были широко отрыты: пустым взглядом она смотрела на левую руку Феррары, с которой тот успел снять перчатку.

Энтони медленно повернулся к Майре, встав спиной к Кеанам. Она заговорила. Слова звучали ровно и бесцветно, палец указывал на кольцо Феррары.

— Теперь я все про тебя поняла, — сказала она, — разглядела тебя, сын порочной женщины: ты носишь ее кольцо, священное кольцо Тота. Ты запятнал его кровью, как это сделала до тебя она, кровью тех, кто любил тебя и доверял тебе. Я могла бы сказать, кто ты, но мои губы запечатаны. Я бы сказала, кто ты, ведьмино отродье, убийца, потому что мне все известно.

Она механически излагала свои дикие обвинения, не проявляя ни малейшего признака страсти. За ее плечом показалась взволнованная миссис Хьюм и прижала указательный палец к губам.

— Боже мой! — бормотал Кеан. — Боже мой! Что…

— Тсс! — Отец схватил его за руку. — Она спит!

Майра Дюкен повернулась и вышла из комнаты, сопровождаемая встревоженной миссис Хьюм. Энтони Феррара поглядел на мужчин. Его губы скривились.

— Ее беспокоят странные сны, — просипел он.

— Провидческие сны! — впервые доктор Кеан обратился к нему. — И не надо на меня смотреть так свирепо, потому что, не исключено, я тоже знаю про тебя все! Пойдем, Роб.

— Но Майра…

Доктор Кеан положил руку на плечо сына и посмотрел ему в глаза.

— В этом доме ничто не причинит боли Майре, — спокойно произнес он, — ибо Добро превыше Зла. А сейчас мы можем только уйти.

Энтони Феррара посторонился, и они вышли из библиотеки.

Глава IV. В квартире у Феррары

Когда в кабинет неожиданно вошел Роберт, доктор Брюс Кеан развернулся на стуле и поднял густые брови в немом вопросе. Хаф-Мун-стрит была залита почти тропическим солнечным светом, но знаменитый терапевт в этот ясный день уже успел распрощаться с теми, для кого небо затянулось тучами и кого больше не радует дневное светило. В соседней комнате с волнением ожидала осмотра еще одна группа несчастных.

— Привет, Роб! Ты ко мне как к врачу?

Роберт присел на угол большого стола и отрицательно покачал головой.

— Нет, спасибо, сэр, я вполне здоров, но, по-моему, вы захотите услышать о завещании…

— Уже слышал. Так как там упоминалось и мое имя, Джермин известил меня, но неотложный случай помешал присутствовать. Поэтому он позвонил мне сегодня утром.

— Понимаю. Значит, я просто теряю ваше время, но я удивился… приятно удивился, когда узнал, что сэр Майкл оставил наследство Майре — мисс Дюкен.