Ведьмино счастье
Шрифт:
После прогулки по особняку они обедали. Обычные блюда, ничем не отличавшиеся от тех, что Ира пробовала в доме Стивена, ее смутили, но вида она не подала, хотя и ожидала увидеть плохо прожаренный бифштекс, сыре почки и печень, бокалы с густой кровью и прочие «извращения». Слуги сноровисто прислуживали за столом и, казалось, не интересовались новой жилицей.
Подождав, когда они исчезнут, Ира спросила:
— Я плохо разбираюсь в местных обычаях. Может, объяснишь мне кое-что?
— Конечно, милая, — с готовностью откликнулся вампир, отложив в сторону столовые приборы.
— Насколько я смогла понять, в этом мире ценится чистота
— Все просто, родная, — снисходительно улыбнулся ее собеседник, — ты — ведьма. Твоя ведьминская сила уже проснулась. Теперь ты — желанная супруга для представителя любой расы в этом городе. Каждый будет рад усилить свой род такой супругой.
«Отлично. Ценная племенная кобыла для местных наглых аристократов», — с сарказмом отметила про себя Ира и порадовалась, что уроки с ба не прошли даром, иначе на месте особняка, вполне возможно, уже через час горько завывал бы ветер.
До конца дня ничего примечательного не произошло. Ира внимательно наблюдала за тем, кто называл себя ее отцом, и сделала для себя вывод, что перед ней — сноб, аристократ, гордящийся своей расой, помешанный на науке и деньгах.
Поселили Иру в той самой комнате, в которую ее перенесла ручная виверна вампира.
Спальня, отделанная в ярко-розовых тонах, больше всего напоминала Ире взбесившийся кукольный домик. Занавески на окнах, обои на стенах, ковер на полу, вазочки на полках… Розовый окружал, сжимал в тиски, грозил проглотить или удушить в объятиях.
Накладывать иллюзии Ира пока еще умела плохо, но страдать розовыми кошмарами не желала, а потому, представив себе, что находится в лесу, она с удовольствием наблюдала, как вместо ковра появилось болото, на стенах выросли ветви, а кровать превратилась в небольшой уютный холмик с землей.
— Почти как на кладбище, — «включила» черный юмор Ира и завалилась спать.
Ночь прошла спокойно. Никто из родни ее не домогался, наглый демон не снился, а потому Ира проснулась немного разочарованная. И неудовлетворенная, что уж там скрывать. Жизнь со Стивеном приучила ее к частому бурному сексу, а тут… Прошло уже двадцать четыре часа, а ее тела пока никто так и не захотел.
Утром пришел вампир, с порога схватился за сердце, едва не вступив в болото, и укоризненно посмотрел на Иру:
— Милая, сказала бы, что обстановка тебя не устраивает. Зачем же менять все таким кардинальным образом?
— Я бы сказала, — пожала плечами Ира, — но понятия не имею, как дозваться кого-то в этом доме.
Оказалось, для вызова слуг служил фарфоровый колокольчик на подоконнике. Ира вчера его видела, но посчитала, что у него чисто декоративная функция.
— Переодевайся, родная, через полтора часа появится твой жених. Вместе позавтракаем.
Прибежавшая через несколько минут молоденькая служанка, одетая в темно-коричневую униформу («чтобы кровь не была заметна», — мелькнула шальная мысль у Иры), помогла принять ванну, одеться и сделать прическу. Когда заканчивали с макияжем, появилась вторая служанка, постарше и посолидней, почтительно сообщившая, что «к ее светлости пожаловал жених».
Ира покрасовалась перед зеркалом: длина до колена, руки открыты, декольте чересчур откровенное, розовый цвет уменьшает уровень знаний в черепной коробке, по мнению мужчин.
Яркие краски на лице можно считать боевой раскраской. Высокие каблуки зрительно удлиняют и без того не
Увы, новому жениху до Стивена было ой как далеко. «Ботаник обыкновенный, подтип занудистый, — сразу решила про себя Ира, с трудом удерживая на губах вежливую улыбку, — бьюсь об заклад, он до сих пор девственник».
Высокому лысоватому мужчине рыхлого телосложения и с излишней полнотой для «полного счастья» не хватало только очков с толстыми линзами. Он прошелся по фигуре Иры равнодушным взглядом, выдавил из себя формальное приветствие и уткнулся в тарелку. До конца завтрака он не поднимал головы от стола, отвечал рассеянно и невпопад и ясно мечтал поскорей оказаться вне стен особняка.
Ира не столько ела, сколько тщетно пыталась понять, что такого особенного в выбранном папочкой вампире. Почему он? Какие скрытые достоинства скрываются за этой постной физиономией?
— Пообщайтесь, дети, — прямо-таки лучась энтузиазмом, предложил отец после завтрака, поднимаясь из-за стола и оставляя Иру наедине с этим, мягко говоря, странным типом. — Архаал, я надеюсь, ты задержишься у нас подольше.
Жених неуверенно кивнул.
Едва дверь закрылась, он повернулся к Ире:
— Что-нибудь более пристойное ты надеть не могла? — говорил он сухо, безэмоционально, в глаза не смотрел. — Ты — моя будущая жена, а значит, обязана вести себя подобающим образом и не компрометировать нашу семью. Иначе зачем мне такая…
Он не договорил, но и так было понятно, какое именно слово повисло в воздухе.
Именно это слово и стало последней каплей. Эмоциональное напряжение, в котором Ира жила в последнее время, дало о себе знать, оболочка, скрывавшая силу бешеной ведьмы, треснула в один миг, пружина негодования распрямилась.
Дальнейшие события Ира помнила смутно. Все казалось ей смазанным, нечетким, будто смотрела она через толщу воды.
Миг — и воздух в комнате стягивается в тугой узел, да так, что тяжело дышать. Еще миг — и круглые глаза у жениха в буквально смысле скачут на лоб от ужаса. Миг третий — и пространство заполняет то ли смех, то ли вой, громкий, жуткий, потусторонний. Ира видела перед собой искаженное страхом лицо гостя, видела, как врывается в зал отец, что-то кричит, по крайней мере, губы точно шевелятся, но слов не разобрать. Затем, через очередное количество мгновений, разрывается ткань мироздания, появляется черная дыра, и из нее вываливаются Стивен, Ирвинг и ба. Демоны пытаются успокоить Иру, держат ее за руки, по очереди смотрят в глаза, ба стоит рядом, водит по воздуху руками. Все трое красные от напряжения, а Ира… Ира чувствует невероятное облегчение, успокоение, радость от того, что непосильная ноша спала с плеч.
Последний миг — и кто-то будто вырубает свет: Ира проваливается в спасительный обморок.
Глава 15
Любить иных — тяжелый крест,
А ты прекрасна без извилин,
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен.
Борис Пастернак
Всякая человеческая голова подобна желудку: одна переваривает входящую в оную пищу, а другая от нее засоряется.