Ведьму сжечь, или Дракон, я тебе (не) пара
Шрифт:
— Что… что это… что со мной… — и голос мой меняется, становится более мелодичным и звонким.
Ааа… я теряю себя! У меня паника. Трясу рукой… Фу гадость! Исчезни! Или это мои глаза меня обманывают?!
— Для начала я бы рекомендовал избавиться от агрессии, — с ухмылкой замечает нахал, проводит рукой по своей скуле.
— Это ты еще мало получил! — ярость во мне поднимается, мне срочно надо ее выплеснуть, и лучшей кандидатуры, чем этот дракон не найти.
Иду в наступление. Не знаю, что мной движет! Отчаяние. Осознание, что нечто действительно завладевает мной.
Я уже не я, но все же еще я.
— Он прав, тебе нужно успокоиться, — каркает под потолком Семен.
— Серьезно?! Успокоиться! — мой голос мелодично звенит от ярости. — Вот сейчас
Я это что вслух сказала?
Смотрю на свою руку… которая уж не рука, а птичья лапа, раза в три больше чем моя рука. И они мне говорят успокоиться? Я мутант!
На когтях у меня танцую искры, сверкают молнии, неведомая энергия переполняет. Я хочу рвать, кромсать, уничтожать.
— Гнев ускоряет трансформацию, — дракон перехватывает мою лапу, сжимает ее стальными пальцами.
Хочу нанести ему удар второй полурукой-полулапой, но и тут он оказывается быстрее. Хам сильнее меня. И это еще больше питает мою ярость.
Из моего рта вырывается… птичий крик… и язык пламени. Прямо в лицо дракону. Огонь оседает на его волосах. Но видимых повреждений не наносит. Наоборот, черные волосы, охваченные пламенем, шевелятся как живые.
— Что происходит? — горло дерет, будто я выпила бензин. Кашляю, и из меня вылетаю клубы дыма.
— Ты превращаешься в феникса, — расплывается в довольной лыбе. Продолжает держать меня в стальных тисках.
Более идиотского, глупого словосочетания сложно себе вообразить. Как я жительница обычного города могу поверить в эту ересь? Еще недавно я переживала, как бы ни опоздать на работу, как скрыть свои косяки от начальства, и как отложить деньги на понравившиеся сапоги. А теперь я извергаю огонь, мои руки стали лапами… Что дальше?
— Объясни! — требую и борюсь с желанием клюнуть его в нос.
Все мне конец. Я достигла дна.
— Вначале остынь. Дыши глубже. Усмири ярость, — говорит спокойно, серьезно, будто реально хочет помочь. Только нет веры дракону. В каждом слове, действии может прятаться ловушка.
Подлетает Семен и обсыпает меня радужной пылью. На удивление это помогает… по коже разливается прохлада.
— Ворон определенно поумнел, — замечает дракон. — Развил новые способности. Где вы были, кроме замка Мирграда? — щурится.
— Это тебя не касается, — гордо задираю голову.
— Сама не помнишь, — усмехается мне в лицо.
— Чего это?
— Личность Августины практически стерлась. Иначе ты бы знала легенду и поняла, что с тобой происходит.
Вот нахал! А ведь не поспоришь.
— Какая еще легенда? Прекрати говорить загадками, — фыркаю.
С облегчением замечаю, что мои руки стали прежними. И надолго ли это? До следующего птичьего приступа?
— Присядь. Выпей прохладительного отвара. Он тебе сейчас необходим, — указывает рукой вглубь комнаты, где располагается стол, уставленный всевозможными угощениями.
От его слов облизываюсь. Жажда меня действительно испепеляет. Но вдруг он мне чего подсыпал? Как подсказывает мой маленький опыт пребывания в этом мире, от драконов можно ожидать любой подлости.
— Напиток приготовлен специально, чтобы остудить твой жар. Никакого яда в нем нет, — угадывает мои мысли и это бесит.
Но моя жажда сильнее здравого разума. Потому подбегаю к столу хватаю графин и жадно, некультурно опустошаю его за одно мгновение.
С блаженной улыбкой падаю на стул. Как же хорошо… Кровь в венах больше не выжигает меня. Я снова чувствую себя человеком!
— Так что там насчет легенды? — смотрю на дракона, который с нахальной улыбочкой уселся напротив меня.
— Несколько сотен лет назад мир был един и несокрушим. Три стихии: воздух, вода и земля властвовали на наших землях. Энергия, которая питала нас, исходила из священных вулканов. Они давали силу и оберегали народ, — начинает свой рассказ дракон, при этом неотрывно смотрит мне в глаза, словно ищет там нечто ведомое только ему.
А я наблюдаю, как плавно меняется цвет его глаз, непрерывный калейдоскоп. Завораживающее зрелище.
— Вулкан? — сложно вникнуть в суть, когда я будто под чарами неведомой мне магии. Его глаза — очень опасное оружие. — Так это же огонь? Лава?
— Тогда наш мир не знал огня, — и снова удивленный взгляд.
Хотя тут понятно, он считает, что Августина все это знает, и сейчас он рассказывает мне прописные истины.
— Как тогда у вас появился огонь?
— Миром правили три верховных полководца. Три самых уважаемых и древних рода, которым покорялась одна из стихий. Таммит — владыка стихии земли влюбился в сироту без рода. Тогда не было четкого запрета на подобные браки, но они не приветствовались. Но ради их любви, мой предок готов был отказаться от всех благ, ибо для него самым великим даром являлась любовь. И у этого союза был бы счастливый финал, так как он отстоял свое право на этот брак, если бы Кетор — владыка стихии воздуха не воспылал греховной жаждой обладать девушкой. Вначале он всячески пытался добиться ее расположения, когда такой подход не увенчался успехом, он стал строить козни. Но любовь хранила пару, они поженились, на свет появился их сын. И вскоре девушка узнала, что вновь ожидает дитя. Зависть Кетора с годами только росла, а жажда обладать превратилась в одержимость. Он подло заманил Таммита в ловушку и убил на глазах у Сартеи. Женщина от горя превратилась в каменную статую, у которой из глаз непрерывным потоком лились слезы, они стекали к телу любимого, смешивались с его кровью… так родилось пламя возмездия. Оно сжигало народ, земли. Началась война, полились реки крови. Кетор поглотил силу владыки воды и, собрав своих приспешников, отгородился от мира в синем королевстве, пропитанном ненавистью, ложью и обманом. Вся магия, которая угрожала правителю, была признана вне закона, и все инакомыслящие, обладающие опасными способностями тотчас предавались огню. Народ моего предка, оставшийся в живых, отгородились в зеленом королевстве. Но их численность была мала, и чтобы выжить они заключили с Кетором мирный пакт. А преданные воины, оплакивающие гибель своего правителя Таммита, уберегая его сына, истинного наследника, скрылись в землях непригодных для жизни, — дракон показывает рукой на окно. — В результате из выжженной пустыни, поля брани, они сотворили красное королевство. Все эти годы, мои предки не оставляют надежды свергнуть наследников Кетора и восстановить справедливость. Священные вулканы окрасились кровью и стали извергать пламя, вместо животворящей энергии. Они теперь стали отбирать и карать и являются угрозой для двух королевств, и благодатным источником силы для красного королевства. В те годы, чтобы прекратить войну и сохранить мир от вымирания, мудрецы наложили чары на границы королевств. Таким образом, мы до сих пор не можем пересекать владения друг друга.
— Но ты ведь смог?
Сразу вспоминается, как он устроил бойню на площади, после чего притащил меня к себе в замок.
— С течением времени все меняется, — дракон усмехается, в теперь уже голубых глазах пляшут лукавые искры.
— И при чем тут я? С чего ты взял, что я становлюсь фениксом?
Мне еще до полного «счастья» не хватало влезать в драконьи разборки. Верните меня домой!
— Вот мы и подошли к сути легенды. Сартея превратившись в статую, прокляла мир, лишила нас способности испытывать самое ценное, по ее мнению, чувство — любовь. Она хотела покарать только врагов, но ее боль была так сильна, что проклятье пало на весь мир. С того момента существуют лишь договорные браки, основанные на четком расчете. Есть еще низменные инстинкты и животная потребность их утолить. Синее королевство — погрязло во лжи и лицемерии, за красивым фасадом прячет черную суть. Зеленые — живут в вечном страхе, как кара за трусость. А красные с вечной жаждой возмездия, — глаза дракона становятся черными, как непроглядная тьма. — Согласно легенде, сила священного вулкана и не рожденного дитя Сартеи породит огненную птицу феникса, ее огонь обнажит правду ото лжи и восстановит истину. Предзнаменованием станут — ожившие статуи воинов, что превратились в камень вслед за своей госпожой.