Ведро, тряпка и немного криминала
Шрифт:
Откидываюсь на подушку и стискиваю руками виски. Со стороны это, думаю, выглядит так, будто Марина схватилась руками за голову… а, в принципе, так и есть! Ощущаю кратковременное желание разбежаться и треснуться лбом об стенку. Это же надо быть такой дурой! Записку писала Галина, она же, наверно, и договаривалась о встрече с тем типом, которого шантажировала. Вот только убийца пришел на «свидание» подготовленным — наверно, достал какой-нибудь медленный яд и… записку, он, наверное, обронил, или Галька сама ее забрала (ага, денег нет, так хоть писульку отдай — один расход от тебя). А я ведь таскалась по школе с этой бумажкой!
А кто тогда? Какому маньяку могли насолить две уборщицы, перманентно нетрезвый дворник… и школьник! Я совершенно забыла про этого школьника! Потратила время на бесполезную беготню с запиской, хотя могла бы заняться парнем, которого вышвырнули из окна практически мне на голову. Ну, или, хотя бы еще одним подозрительным трупом, благо выбор у нас, к несчастью, велик — целых три. Глядишь, бы, нарыла чего! Так нет, вместо этого…
— Мари-и-ин….
Хм, хм, меня окликает одна из моих сопалатниц. Зачем, интересно? Ей что-то понадобилось?
— Чего тебе, Даш?
Лениво отрываю голову от подушки и рассеянно изучаю соседку. Ее кровать находится рядом с окном, сейчас она освещается солнцем, и Дашка буквально купается в золотистом свете. Такая прекрасная, чистая и возвышенная… и эта пижама ей очень идет… да и улыбка у девушки просто ангельская.
— Да так, ничего. Сидишь на кровати, качаешься, вцепилась в башку, сейчас все волосы выдернешь, — сопалатница укоризненно качает головой (волосы сияют на солнце словно осенняя паутинка, у меня тут же возникает желание покраситься), — и уши оторвешь.
Негромко фыркаю под нос и снова укладываюсь на постель.
— Я только что поняла, какой же была идиоткой! Да ведь за эту неделю…
— Какая была, такая осталась, — бурчат с соседней кровати, — за двумя зайцами погонишься… а дальше сама знаешь.
Дашка снова утыкается в дамский журнальчик. Порой она прекращает читать свой талмуд с анекдотами и покупает в киоске неподалеку какой-нибудь «Космополитен» — говорит, что от долгого смеха у нее пресс болит.
Я тихо вздыхаю:
— Логично. Но зайца не два, а четыре, и три из них сдохли, а я вот… лежу.
Соседка бурчит про меня какую-то гадость — не нравится, видно, красивая аллегория с дохлыми зайцами. А мне вот нравится. Узнать бы еще, кто за ними гоняется, потому, что как ни взгляни — я вроде тоже одна из жертв.
— Дащ, кш! Не мешай! Не видишь, мы думаем… — засовываю Флемминга под подушку (а с Кафкой вот не решусь, мало ли что потом примерещится), ныряю под одеяло и сворачиваюсь клубочком. А теперь спа-ать…
На то, чтобы убедить многочисленных медиков и всего одного, но ужасно упрямого Хучика в том, что мне уже можно покинуть больницу, уходит чуть больше недели (ну да, знаю, «чуть» — понятие растяжимое). Попрощавшись с последней соседкой (остальные две выписались на пару дней раньше), бодро шлепаю по лужам (ну что за месяц такой, дожди и дожди!) и, прокручивая в голове коварные планы дальнейших действий, добираюсь до дома.
В пустой квартире (о, счастье-то какое, никаких признаков бывшего мужа) встречает любимая кошка — мешает снять обувь, вьется у ног и всем своим видом намекает на то, что несчастному, не известно сколько не кормленному существу не помешает подкрепиться чем-нибудь вкусненьким. Желательно, рыбкой.
Не поддаюсь на провокацию — кошка выглядит чистенькой и упитанной, а в миске обнаруживаются остатки сухого корма. Соседка определенно заботилась о моей животинке, хотя о лотке она позабыла; и о цветах, кстати, тоже. Инспектирую подоконники и обнаруживаю, что две и без того полуживые розы наконец-то отдали концы. Печально, конечно… но я как-то и раньше не сомневалась, что они тут не приживутся. В моей квартире вообще могут жить только кактусы — хотя бы Маркиза их не грызет.
Вволю набродившись по родным хоромам, укладываюсь в постель и нашариваю под кроватью недочитанный с добольничных времен детективчик. Кошка запрыгивает ко мне и, урча, сворачивается клубочком под одеялом. Уютно.
Вскоре мохнатой зверюге надоедает лежать просто так, и она принимается играть с моим боком — коварно подцепляет когтями торчащие медицинские нитки (врачи говорят, что их трогать нельзя, они как-то сами собой переварятся и отвалятся). У-у, гадость! Сгоняю Маркизку на пол. Похоже, что в прошлой жизни зверушка была хирургом.
Угу. Полевым.
10
Согласна, звучит подозрительно, но в нападении двух идиотов с ножом тоже есть плюсы. Во-первых, я до сих пор на больничном и могу не работать неделю, а, во-вторых, имею возможность посвятить это время расследованию! Хотя бы узнаю, кто убил Гальку — подруга определенно перешла в мир иной не по своей воле. Как сообщает авторитетный источник, она употребила огромное количество какого-то дешевого лекарства не то от сердца, не то от мозга, что «привело к летальному исходу».
Авторитетный источник это наш Хучик. Ума не приложу, для чего он раскрыл тайну следствия — наверно, тут есть какой-то коварный план. В отместку я рассказала менту про записку и назвала место, где спрятан бесценный оригинал. У Хучика были такие глаза! Два блюдца, честное слово. Сама удивляюсь, как он до сих пор меня не прибил, особенно после того, как я красочно пересказала подслушанный в учительской разговор. По счастью, больных уборщиц менты не… а, может, и бьют. Но этот, конкретный… хм, да откуда мне знать? Во всяком случае, Федор Иванович не стал бросаться на вашу покорную слугу с кулаками и просто тихонько вздохнул: «ну где ж вы были после убийства?»
Меня, естественно, начала мучить совесть, и я торжественно поклялась впредь предъявлять все улики сразу после их обнаружения. Федоров Иванович сделал вид, что поверил. Кстати, кусачая совесть вылезает только тогда, когда собеседник негромко вздыхает; при громогласных воплях в мой адрес она сидит очень смирно. Наверно, боится.
Так вот, сейчас я направляюсь к Галькиному дому. Подруга живет… жила неподалеку от школы, но совсем в другой стороне, так что идти нужно прилично. Мне доводилось бывать у нее дома (как, впрочем, и ей у меня) — впрочем, обычно мы встречались на нейтральной территории. У меня тогда был муж-алкоголик, а у Галины… тоже парочка факторов.