Веер с глазами из опала
Шрифт:
Персис снова вздохнула. Она чувствовала себя почти такой же уставшей и избитой, как в первый раз, когда проснулась в этой комнате, не зная, где находится. Ей было жаль дядю Огастина. Но до болезни и потери состояния он жил по-своему счастливо, в этом она была уверена. Почему-то больше она жалела Шубала и немного себя. И ещё тревожилась. Словно владеешь прочным домом, а он у тебя на глазах распадается на отдельные кирпичи.
Услышав стук в дверь, девушка выпрямилась и задышала чуточку чаще.
— Мисс Рук?
Персис успокоилась. Это миссис Прайор. Почему она ожидала, что услышит другой, властный голос?
— Мисс Рук… — повторение её имени прозвучало так, словно грозная миссис Прайор была чем-то озабочена.
— Знаю, — Персис набралась мужества. — Спасибо, миссис Прайор. В гостиной?
— Мисс Персис, — Молли торопливо поднималась по задней лестнице, чтобы догнать хозяйку. В руках она несла плотно связанный букетик, яркий, как тряпки, из которых она любит делать лоскутные одеяла. Персис с благодарностью приняла этот грубовато сделанный букет. Впрочем, она никогда не связывала дядю Огастина с цветами, тем более такими кричащими.
Службу она восприняла с каким-то странным чувством, так как в глубине души она была потрясена, тронута одиночеством смерти в таком далёком мире, где ничто не напоминает жизнь, знакомую дяде Огастину. Она плакала о человеке, которого никогда по-настоящему не понимала, но который по-своему был добр к ней. И почему-то была рада, что слова, сказанные ему, относятся и к другим незнакомым ей людям, которые встретили смерть вдали от дома.
Она смотрела, как капитан Леверетт читает что-то из маленькой изношенной Библии. Да, он был высок, и теперь, когда его волосы высохли, они оказались светлыми, ещё светлее, чем у его сестры, особенно на фоне смуглой кожи. Глаза у него были пронзительного серо-голубого цвета, и что-то в них напомнило ей дядю Огастина. Они словно заглядывают в глубь человека, видят его насквозь, читают мысли. Он не красавец, решила девушка, но в любом обществе был бы заметен. И она почувствовала к нему благодарность, о которой раньше не думала.
Благодарна она была и остальным собравшимся здесь. Доктору Вирингу в измятом белом льняном костюме, но с чёрным галстуком, Лидии и миссис Прайор, Шубалу и Молли, между которыми стояла.
— Аххх… — раздался вздох, похожий на стон.
Шубал, прижимавший руки к груди, пошатнулся. Персис подхватила его за плечо и попыталась удержать. К ним быстро подошёл доктор Виринг и принял на себя тяжесть худого тела старика.
— Он придёт в себя, — утешила девушку Молли. — Но сейчас ему нельзя вставать.
Доктор Виринг подал знак, и двое слуг, незаметно стоявших у входа, подошли, чтобы отнести Шубала. Персис заметила, что капитан Леверетт направляется к ней. Она заговорила, не глядя на него.
— Они были вместе с самой молодости. Я…
Мужская рука крепко взяла её пальцы.
— Ваш дядя должен был быть очень хорошим хозяином, чтобы заслужить такую преданность. Не беспокойтесь об этом человеке: Виринг позаботится о нём.
— Я… — неожиданно глаза Персис заполнились слезами. Она положила цветы Молли на гроб.
Капитан Леверетт не отошёл от неё. Пол закачался под девушкой, словно палуба «Стрелы», и она обнаружила, что отчаянно вцепилась в сильную руку капитана, как будто только она обещали безопасность. Ведь вся нормальная и безопасная жизнь теперь была отобрана у неё. Обморок Шубала заставил
Глава пятая
Прямая жёсткая спина Персис говорила о том, как успешно мисс Пикетт выдрессировала юных леди. Руки, правильно сложенные, по-прежнему лежали на маленьком портфеле. Но она внимательно смотрела на человека у очага и не упустила из виду, что он всё сильнее хмурится.
— Я согласен, мисс Рук, что юридическая помощь в таком деле необходима. К несчастью, юриста ближе Ки-Уэста не найдёшь, а когда вы сможете туда отправиться…
— Я знаю, сэр, — твёрдо заявила она, — что иногда сюда приходит почтовое судно, — девушка гордо задрала подбородок: она не станет просить о помощи, если он ждёт от неё этого.
— Иногда — это верно. Только промежутки времени очень долгие, — ответил капитан Леверетт. — К тому же на том корабле очень тесно. И если на нём уже есть пассажиры, вам откажут. Но, возможно, удастся придумать что-нибудь другое, мисс Рук. Я рассмотрю это дело.
— Спасибо, сэр.
В комнате он производил впечатление почти такое же грозное, как и на палубе «Стрелы». Она легко могла представить себе, как он сметает её с пути, если это соответствует его планам. Ей стало ясно, что она представляет для него проблему, причём проблему нежелательную. Персис встала.
— Мы очень благодарны вам за гостеприимство, сэр. Забота о дяде, а теперь о Шубале проявлена такая, какой можно только желать, даже со стороны самых близких родственников. И Шубал в нынешнем состоянии не может уехать. Но мы не имеем права дольше оставаться в вашем доме. Мне говорили, что здесь есть гостиница для путешественников, потерпевших крушение. Может, нам лучше переехать туда…
Он нахмурился совсем мрачно.
— Конечно, нет! О, уверяю вас, гостиница неплохая. Но она не для леди, особенно одинокой.
— Сэр, мне пора научиться самой заботиться о себе. И с Молли я не одна.
Но капитан уже был на полпути к двери, как будто не мог больше уделять ей и её заботам времени. И лишь бросил через плечо:
— Я не хочу ничего больше слышать о таких планах, мисс Рук. Вы останетесь под этой крышей, пока мы не найдём способ отправить вас в путь с удобствами.
Персис едва не ахнула. Резкость, подобная грубости, немедленно вызвала ее возмущение. У этого капитана Леверетта нет над нею власти. Но он как будто ждал, что она покорно подчинится его распоряжениям. Словно он ее опекун.
Девушка крепче сжала портфель. Правда, ей не хватало нескольких месяцев, чтобы по закону стать совершеннолетней. Но дяди никогда не говорил ей, что наметил для неё опекуна. Хотя, может, опекун у неё всё же есть, и ей не позволят даже добраться до островов.
Сможет ли какой-нибудь юрист в Ки-Уэсте действовать от её имени? Она не подумала об этом раньше. Хотелось бы знать, что говорит закон об её случае. Когда она ещё несовершеннолетняя и не имеет опекуна.
Девушка выглянула в окно, за которым царила послеполуденная тишина. Было очень жарко; лёгкий морской бриз совсем стих. Персис начала понимать слова Лидии о том, что остров для неё — тюрьма. Но она не позволит, чтобы её тоже заперли в эту тюрьму! Капитан Леверетт, должно быть, с таким же нетерпением хочет от неё избавиться, как и она от него.