Век стали и пара

Савинков Андрей Николаевич

— Удивительная сдержанность, — хмыкнул Виктор. Он осторожно пригубил дорогой напиток и прокатил небольшую порцию старки по небу: в букете отчетливо чувствовался древесный аромат, уходящий куда-то в пряно-шоколадную ноту. В обычной жизни полицейский себе позволить столь дорогие напитки просто не мог и теперь искренне наслаждался прекрасным вкусом. — Раньше, помнится, наши генералы не стеснялись вмешиваться в политические расклады.

Намек на обстоятельства пятнадцатилетней давности был более чем прозрачным. Тогда Альберт еще не имел нынешнего статуса и только-только перевелся с должности старшего офицера патрульного эсминца в штаб главной военно-морской базы откуда

уже стартовала его дальнейшая карьера в качества контрразведчика. Естественно двадцатишестилетний капитан — пусть даже сын почившего в бозе монарха — никакого влияния на политическую ориентацию моряков иметь не мог, поэтому фраза Найдена собеседника никак не зацепила.

— Когда на носу потенциальная война, это заставляет быть осторожным.

— А что так, — Виктор вопросительно вздернул бровь, — обычно армейцы только рады ввязаться в какую-нибудь драчку. Возможность сделать карьеру, заработать чины и ордена традиционно заслоняет все остальное, про тысячи смертей обычных бедолаг-солдат и говорить нечего, они вовсе никому не интересны.

— Обычно — да, — после некоторой паузы согласился глава морской контрразведки. — Однако в данном случае перед нами в полный рост встает перспектива воевать на три фронта, если не на четыре. В такой ситуации речь уже пойдет не об орденах, а о самом существовании страны. Толку от Белого Орла не будет, если исчезнет страна, которая тебя им наградила.

— Нашего богом данного монарха Его Величество Максима IX такие мелочи, видимо, не тревожат.

— Видимо, он считает, что лучше оставить небольшое королевство своему сыну, чем большое — чужому. К счастью в Поруссии еще остались патриоты, которые не согласны с таким подходом к процедуре престолонаследия.

— Мне насрать, — пожал плечами Виктор. Он поставил стакан по подлокотник кресла и щелкнул пальцем по протезу на месте левой руки. Даже сквозь одежду был слышен звонкий гул металла, из которого тот был сделан. — Мой патриотизм закончился пятнадцать лет назад на площади перед жаждущей крови толпой. По мне, так сдохните все вместе разом, я вам только аплодировать буду.

— Не слишком дипломатично, — скривился Альберт, но возражать не стал, признавая право племянника на его чувства по отношению ко всей государственной системе Поруссии

— Зато честно, — хмыкнул полицейский. — Собственно у меня всего два вопроса. Хотя нет — три.

— Озвучь.

— Первый — как будет легитимизован переход короны? Я ведь так понимаю, смерть короля все же не планируется? Второй — что с алеманами? Если вы всерьез собираетесь воевать за Айландские интересы, то я, пожалуй, не дожидаясь развязки предпочту уехать куда-нибудь подальше с континента.

— А третий?

— Предполагается ли еще мое участие во всех дальнейших событиях?

— Начнем с последнего, — принц вернул племяннику улыбку и переспросил. — А ты сам хотел бы почувствовать? Помнится, еще несколько лет назад ты был готов рвать глотки собственными зубами.

— Перегорело, — качнул головой Найден. — Все ушло, остались только ночные кошмары. Самого знания о том, что дети Максима не получат трон будет для меня достаточно.

— В любом случае, отпустить тебя на волю в пампасы я пока не могу, — Альберт поставил стакан со старкой на стол, встал с кресла и подошел к окну. С той стороны день потихоньку катился к концу, а солнце практически скрылось за горизонтом.

— Почему?

— Потому что мне нужен свидетель, — принц повернулся к племяннику достал из внутреннего кармана мундира конверт и протянул его Найдену.

Виктор, не скрывая любопытства взял его, открыл, достал несколько сложенных листов бумаги и вчитался в текст. На некоторое время в комнате воцарилась тишина, которую нарушал только треск поленьев в камине, учитывая вечер и достаточно прохладную погоду, дополнительный подогрев был совсем не лишним.

— И давно это у тебя? — Первым нарушил молчание Найден. Полученные бумаги жгли руки почище раскаленного железа. На нескольких пожелтевших от времени листах собственной рукой предыдущего короля Максима VIII находился текст завещания предполагавшего передачу трона второму сыну короля в обход здравствовавшего в тот момент наследника. В качестве причины была указана неспособность принца Максима к государственному управлению, нестабильная психика и отсутствие детей. К моменту написания завещания наследнику было уже глубоко за сорок и шансы на появление законных отпрысков виделись прошлому королю незначительными.

— Давно. Я получил свой экземпляр десять лет назад от графа Суворина, когда тот ушел в отставку. Старика явно обидело то, как бесцеремонно мой дорогой брат разделался со всей старой отцовской гвардией, поэтому он решил подложить королю такую вот свинью.

Граф Суворин при прошлом монархе двадцать лет возглавлял службу безопасности и считался ближайшим сподвижником Максима VIII. Сподвижником и другом.

— Свой экземпляр? — Вычленил главное в речи дяди Найден.

— Да, изначально было написано три экземпляра завещания, с которым было ознакомлено полтора десятка высших вельмож Поруссии включая двух старших сыновей короля, которые должны были стать свидетелями и гарантами выполнения воли усопшего. Второй экземпляр завещания кстати был у твоего отца…

— Вот же ж сука… — Ничего иного Виктор произнести не смог. Во время событий пятнадцатилетней давности он был слишком далек от политики чтобы вникать в реальные расклады, поэтому особо мелких подробностей неудачного «мятежа» своего отца просто не знал. Большую часть непосредвенных событий он провел в тюрьме, а после выхода из нее, подавляющее количество дверей в высшем обществе оказалось перед ним наглухо закрыто. И уж точно чутко ощущающие направление ветра вельможи не стали бы откровенничать с потенциально «чумным» бывшим членом дома Грифичей. Себе дороже.

— Экземпляр твоего отца, как я понимаю уничтожен, а вот третий должен был находиться у генерала Розена.

— Ага, — кивнул полицейский. — Значит тот скандал с отстранением командующего гвардией и назначением на этот пост Александра имел более глубокую подоплеку.

— На сколько мне известно Розену за участие в заговоре против твоего отца было обещано возведение графское достоинство, однако, как это бывает, сообщники быстро побили горшки, и генерал был вынужден срочно бежать в Алеманию. Туда же он прихватил и свой вариант завещания. Я пытался выйти на беглого гвардейца, однако возможности наши сейчас по ту сторону границы весьма скудны, да и сам генерал отнюдь не горит желанием общаться с представителями Порусских спецслужб.

— И что? Ты предлагаешь мне рвануть в Алеманию? — Скривившись переспросил Виктор.

— Хорошо было бы, но такое поступок означал бы декларацию открытой войны Максиму. Брат хоть и сдал последнее время зациклившись на своей… Ну в общем, на второй жене, однако он все же не идиот, сможет сложить два и два. Пока предлагаю написать Розену письмо своей рукой, а я обеспечу его передачу генералу.

В комнате не некоторое время повисла пауза. Дела, которые тут обсуждались не доставляли удовольствия никому, однако ситуация сложилась так, что выбора даже у представителей рода Грифичей практически не осталось.