Век стали и пара
Шрифт:
— Расскажите о произошедшем в Александрии. — Розен не обратил внимания на подначку Виктора и, расстегнув пуговицу мундира, присел на соседний диванчик. — Игнатий, принеси мне кофе!
Последнее генерал, обернувшись в сторону двери, крикнул находящемуся снаружи дворецкому.
— Разве газеты Мюниха еще не напечатали самую подробную и правдивую версию событий? — Бывший принц свободно читал на алеманском, спасибо королевскому образованию, и по большей части именно этим развлекал себя во время суточного переезда из северного портового города в столицу королевства.
—
Розен, не скрывая самодовольства, принял кофе из рук дворецкого, откинулся на спинку диванчика и сделав глоток ароматного напитка вновь понял взгляд на сидящего напротив Найдена.
— То есть вероятность того, что Его Величество действительно не выдержал тяжести государственных дел и, отдав все силы служению Поруссии, просто умер, скажем, от сердечного приступа, — Виктору стоило не малых усилий удержать серьезное выражение лица при воспоминании о сразу нескольких свинцовых «приступов», ставших причиной смерти ненавидимого им дядюшки, — вы не допускаете.
— Учитывая то, что на следующий день вслед за своим монархом ушел и генерал Белоф, якобы выпустив себе мозги на стену, — хмыкнул бывший глава гвардии, — нет. Я эту сволочь знаю очень много лет, не тот был человек, чтобы с собой кончать, он скорее всем вокруг глотки бы перегрыз, а сам — уцелел, на редкость живучая тварь была. Умная и изворотливая.
Найден, мысленно согласившись с такой характеристикой покойного, отвечать, однако, не торопился. Вместо этого он залез правой рукой во внутренний карман пиджака и достал пачку папирос, вытащил одну, глазами спросил у хозяина разрешения и, получив его, подкурил. О смерти генерала Белофа в газетах — во всяком случае вчерашних, которые успел употребить по назначению Виктор — не упоминалось. А значит, Розен имел какие-то свои источники помимо прессы.
— Подробностей я поведать вам не смогу, — максимально обтекаемо ответил бывший принц. — Как вы понимаете, тут не только мои интересы замешаны. Скажу только, что на проверку александрийский гадюшник оказался еще более отвратительным, чем кажется со стороны. Я за пятнадцать лет уже, кажется, забыл, как это, прикоснулся и как будто в дерьме искупался.
— Но вы, принц, живы, а король мертв.
— Повезло, — пожал плечами Виктор. — Однако я тут по другому поводу.
— Завещание.
— Именно.
— С какой стати я должен вам его отдать? — Розен вопросительно приподнял бровь.
— А зачем вам оно? А я готов заплатить.
— Хм… Я вам, молодой человек, отвечу на этот вопрос тоже самое, что отвечал вашему дядюшке: деньги меня не интересуют.
— Какому из дядюшек, если не секрет? — Виктор отметил, что его достаточно быстро понизили с «ваше высочество» до «молодой человек», да и в движениях собеседника начала проявляться совершенно определенная вальяжность, видимо генерал почувствовал, что является хозяином положения и невольно начал транслировать свои эмоции наружу. Это само по себе говорило о том, что он отвык от участия «в игре».
— Обоим, — усмехнулся бывший командующий порусской гвардии. — И поверьте, предлагали они мне весьма немалые суммы. Страховка важнее, я может только потому и жив сейчас, что моя безвременная кончина привела бы к тому, что завещание отправилось бы прямиком в газеты.
— Верю, — кивнул Виктор. — Вот только есть один маленький нюанс — со смертью Максима IX ценность данной бумаги упала несоизмеримо. Она и раньше была, скажем так, гадательна, а уж сейчас и вовсе. Ну опубликуете вы завещание деда, и что теперь? Дядя Александр только отмахнется, он то в том перевороте никак не участвовал. Скандал вероятно будет, но вот на сколько он будет масштабным? Сомнительно… Да и… Пятнадцать лет прошло, все быльем поросло.
— Вам в таком случае оно зачем? — Резонно переспросил мужчина.
— А со мной случай особый, — не стал скрывать Виктор всей подноготной. — Мне за него обещали восстановление в правах и возврат конфискованного имущества. Дом Грифичей и так понес серьезные потери в последнее время, так что новому монарху будет полезно проявить милосердие и глобально перелистнуть данную, скажем прямо, не слишком приятную страницу истории. Ну и, кроме того, имеется еще один момент.
— Какой же?
— Вы мне в некотором смысле должны. Причем дважды.
— Первый раз полагаю за мое участие или вернее неучастие в заговоре, — задумчиво нахмурился Розен, — а второй?
— Второй раз за месть Максиму, согласитесь, с вами он поступил…
— Как последняя сволочь, — генерал непроизвольно сжал ладонь в кулак. Как бы он там не хорохорился, а за прошедшие годы умение держать эмоции при себе он явно подрастерял.
— Вот, считайте, что я и за вас ему отомстил, — Найден поднял ладони предваряя дальнейшие расспросы и добавил. — Без подробностей, но последние минуты его величества были не слишком приятны, уж я в этом деле разбираюсь.
— Хм… — Розен поставил на стол недопитую чашку с кофе и тоже полез за куревом, настало его время взять паузу и подумать. Найден не торопил собеседника.
Судя по Алеманским газетам, которые все как один вышли с восторженными статьями о политических изменениях на своих восточных границах, смена Максима IX на Александра III была воспринята тут с большим воодушевлением и надеждой на политический разворот Поруссии. Официальная пропаганда Алемании никогда не делала из восточного соседа врага, напирая на то, что поруссы скорее просто попали в «плохую кампанию» Галлинии и Большого Айлинда, и теперь все могло поменяться на сто восемьдесят градусов.