Век-волкодав
Шрифт:
Архаика!
Внутренность корабля также поражала простотой и старомодностью. Плотная стеганная обшивка, большой приборный шкаф с овальным экраном посередине, откидные столики, несколько черно-белых фотографий, четыре «скрайбера» конструкции Вязьмитинова, прикрепленные ремнями к бортам. Посередине, в блестящий металл пола, врезан круглый люк, ведущий в нижние помещения. Это же служило, судя по всему, рубкой управления и, одновременно — кают-компанией.
Астронавты, двое пожилых мужчин в одинаковых оранжевых комбинезонах и черных летных шлемах с наушниками, были заняты делом. Тот, кто постарше и без очков, колдовал у приборного шкафа, следя за рядами цифр, бегущими по черному экрану. Второй, чуть моложе, но в тяжелых металлических окулярах, неторопливо полировал бархоткой большой черный пистолет — «маузер К96». Невесомость, давно уже ставшая привычной, ничуть не мешала, дело спорилось, и работавший с приборами незаметно для самого себя принялся негромко напевать:
— В далёком Цусимском проливе, Вдали от родимой земли, На дне океана глубоком Забытые есть корабли. Там русские есть адмиралы, И дремлют матросы вокруг, У них вырастают кораллы На пальцах раскинутых рук…Чистивший «маузер», согласно кивнув, подхватил хрипловатым баритоном:
— Когда засыпает природа И яркая светит луна, Герои погибшего флота Встают, пробуждаясь от сна…Допев, вздохнул невесело, аккуратно уложил оружие на полированную поверхность откидного столика. Обернулся:
— Батя твой сочинил?
— Дядя, — уточнил астронавт с хорошим зрением. — Отцу не до песен было — воевал. Под Мукденом ранили… Степан Иванович, уходить с орбиты надо. Собьют праправнуки к чертовой матери. Уже трижды запрашивали.
Тот, кого назвали Степаном Ивановичем, вновь взял «маузер» в руки.
— А ты бы ответил. Мы — люди вежливые.
На бесстрастном лице любителя старинных песен промелькнуло что-то, отдаленно напоминающее усмешку. Судя по всему, улыбаться он не умел и не любил.
— Можно и ответить. Экспериментальный эфирный корабль серии ПЛ «Командор Лебедев», время старта с эфирного полигона Свято-Александровска — 14 июля 1946 года по земному счету, время прибытия на здешнюю орбиту…
— …12 января 2012-го, — невозмутимо подхватил Степан Иванович. — Тогда-то по нам и влупят из всех стволов. Только скажи мне, Семен Аскольдович, по чьей вине мы уже цельную неделю тут болтаемся? Не по твоей ли?
— Я работаю! — отрезал тот, кто не любил улыбаться. — Пока не выстрою непротиворечивую теорию, добро на посадку не дам!
Степан Иванович, столь же бесстрастно пожав плечами, спрятал «маузер» в притороченную к стеганной обшивке деревянную кобуру, снял один из «скрайберов», на столик уложил.
— Они начинают беседу — И, яростно сжав кулаки, О тех, кто их продал и предал, Всю ночь говорят моряки. [54]Пели оба — негромко, печально. Пальцы Степана Ивановича привычно разбирали оружие. Деталям находилось место прямо над столиком, благо невесомость позволяла. Выше всех расположилась ствольная коробка черного вороненого металла.
54
Песня на слова Владимира Богораза.
Семен Аскольдович допел куплет, обернулся:
— Что у нас получается, Степан? Счетная машина выдала более ста вариантов перемещения при включении новой установки «Пространственного Луча». Так и должно быть, но один почему-то совпал с тем, что мы увидели, когда экспериментировали с камнем из твоего перстня. Помнишь, мы пропустили через него пучок синего излучения?
— Как в Шекар-Гомпе, — согласился тот, что был в очках, не отрываясь от своей важной работы. — Только излучение другое, и камень иной совсем. Но поскольку перстень непростой, а камешек и того интереснее, значит, не зря это. Подсказку добрые люди нам дают. Видишь, прилетели!
Семен Аскольдович скользнул взглядом по черному экрану.
— Подсказка? Может быть… Кто-то же забросил тебя на Тускулу! Значит, поищем Агасфера здесь?
Степан Иванович, завершив разборку «скайбера», полюбовался результатом.
— Нет, Семен!
Нахмурился, сцепил пальцы в кулак:
— Неправильно ставишь вопрос, чердынь-калуга. Не поищем, а найдем — и прикончим!
Его собеседник, лишних слов не любивший, вместо ответа дернул кончиками губ. Пальцы легли на рычажки приборной панели:
— Еще один виток — и посадка. Иных распоряжений не будет, товарищ командир?
Распоряжений не последовало. Каждый занялся своим делом.
А вот пели вместе:
— Они вспоминают Цусиму, Напрасную храбрость свою, И небо отчизны далёкой, И гибель в неравном бою. И в шуме морского прибоя Они говорят морякам: «Готовьтесь к великому бою, За нас отомстите врагам!»