Величайшие загадки и тайны магии
Шрифт:
Большое внимание уделяет Гомер и жертвоприношениям. Он знает несколько их видов. Обычно перед принятием пищи и после него совершались возлияния. Возлияниями сопровождались также молитва, клятва, заключение договора. При больших жертвоприношениях вначале совершалось омовение водой. Потом закалывались животные, которые сжигались отчасти вместе с фимиамом; и запах их был приятен богам. В жертву чаще всего приносили быков, но иногда также коз, овец и свиней. С жертвоприношением часто связывалось гадание по восхождению пламени и дыма.
Вообще мантика играла у Гомера очень видную роль. Он упоминает оракула в Додоне и пифийского оракула в Дельфах. На страницах его поэм живут и действуют знаменитый прорицатель и родоначальник целого поколения провидцев Меламп; жертвогадатель Лаодей, в обязанности которого входило следить, не произойдет ли во время жертвоприношения
К числу наиболее распространенных знамений принадлежал полет птиц. О нем упоминается во многих стихах (Одиссея, I, 198, II, 159, Илиада, II, 858, XII, 200—203 и другие), например Одиссей и Диомед, высматривающие во мраке ночи знамение:
…Доброе знаменье храбрым немедля послала Афина— Цаплю на правой руке от дороги; они не видали Птицы сквозь сумраки ночи, но слышали звонкие крики. (Илиада, X, 274—276)Всегда считалось хорошим признаком, если птица летела справа налево, поэтому оба героя были обрадованы знамением и воздали хвалу Афине. Однако во времена Гомера истолкование птичьих знамений не было еще подчинено искусственным правилам и не считалось привилегией особых, сведущих в деле людей: кто понимал знаменательные явления, тот их и толковал; как, например, Елена и Полидам.
Правда, следует отметить, что герои Гомера иногда относились с пренебрежением не только к истолкованиям, но и к самим знамениям. Так, Евримах предостерегает от излишней веры в птичьи предзнаменования:
В нашем же деле вернее тебя я пророк; мы довольно Видим летающих на небе в светлых лучах Гелиоса Птиц, но не все роковые. (Одиссея, II, 180—183)А Гектор, чтобы изгладить впечатление от обескураживающего предзнаменования, говорит;
Презираю я птиц и о том не забочусь. Вправо ли птицы несутся, к востоку Денницы и солнца, Или налево к мрачному западу мчатся. Знаменье лучшее всех— за отечество храбро сражаться! (Илиада, ХП, 238—240,243)К числу явлений природы, служивших предзнаменованием, относилась и молния, которую Зевс посылал возвещать и дурное, и хорошее:
Словно звезда вредоносная, то из–за туч появится, Временем блещет, временем кроется в черные тучи… (Илиада, XI, 63—64).Наряду с истолкованием знамений в поэмах отводится место и гаданию по внутренним ощущениям. Таковыми являются предчувствия, точнее, ясновидение у Патрокла, Гектора и других героев при приближении смерти.
Не только наяву, но и во сне приходят знамения и предостережения. Так, Патрокл является Ахиллесу, Афина — Навзикае. Но сны бывают и обманчивые. На это жалуется Пенелопа в знаменитой аллегории двух ворот, из слоновой кости и роговых, из которых появляются сны:
…и не всякий сбывается сон наш. Создано двое ворот для вступления снам бестелесным В мир наш: одни роговые, другие из кости слоновой; Сны, приходящие к нам воротами из кости слоновой, Лживы, несбыточны, верить никто из людей им не должен; Те же, которые в мир роговыми воротами входят, Верны; сбываются все приносимые ими видения. (Одиссея, XIX, 561—567)Эта частая несбыточность и обманчивость связана не только с природой снов: сами боги посылают иногда людям обманчивые сновидения, как, например, Зевс Агамемнону. Искусство же различения и истолкования снов, как и знамений, было делом личных способностей и умения, а не кастовой образованности. Более того, способность к мантике считалась особым дарованием, прославившим, например, Калхаса, предсказателя в ахейском войске под Троей.
Наконец, греки прибегали еще к одному виду прорицания — некромантии, то есть заклинанию мертвых с целью узнать от них будущее. Это магическое действо, подробно описанное Гомером, совершает Одиссей, по совету Цирцеи проплывший через Океан к входу в Гадес:
Дав Парамеду держать с Еврилохом зверей, обреченных В жертву, я меч обнажил медноострый и, им ископавши Яму глубокую, в локоть один ширины и длиною, Три совершил возлияния мертвым, мной призванным вместе: Первою смесью медвяной, второе вином благовонным, Третье водой и, мукою ячменной все пересыпав… Сам я барана и овцу над ямой глубокой зарезал; Черная кровь полилася в нее, и слетелись толпою Души умерших, из темныя бездны Эреба поднявшись… Сам же я меч обнажил изощренный и с ним перед ямой Сел, чтоб мешать приближаться безжизненным теням умерших К крови, пока мне ответа не даст вопрошенный Тиресий. (Одассея, XI, 23—28,35—37,48—50)Чтобы заставить говорить тени, Одиссей дает им по очереди напиться крови, налитой в яму; кровь, как жизненный сок, на короткое время возвращает жизнь мертвецам. И от одного из них — Тиресия — Одиссей узнает, что ждет его в будущем.
Описанные Гомером магические воззрения греков носили национальный характер. Они сохранялись в таком виде довольно долго, а затем подверглись сильному влиянию со стороны чужеземных культов.
ПИФАГОР И СОЮЗ ПИФАГОРЕЙЦЕВ