Величие
Шрифт:
Я пожал плечами.
— Не-а. Планы не изменились.
— Только я уже не смогу отвезти тебя к твоим, — виновато шепнул друг. — Тайно это сделать теперь не получится. Мы привлекли внимание, и здесь даже мой статус не поможет. Прости, придется отложить.
Жаль, но это стало понятно с самого появления Радаманта. Что ж, придется любить семью на расстоянии. Может и к лучшему. По-хорошему я бы и вовсе попробовал отправить их прочь из губернии. Хоть в Новгород, хоть в Псков — подальше, где поспокойнее.
— Понимаю.
— Конечно.
Я обернулся на топот. Как назло, заморосил традиционный питерский дождь — не то водяная пыль, не то мелкие капли. Но хотя бы воздух посвежел, а ясная голова мне сейчас была ох как нужна.
Из остановившихся патрульных машин выскочили два наряда. Первые зачем-то взяли нас на мушку, а вторые осторожно приблизились. Надо же, не просто жезлы да дубинки — у одного я приметил даже автомат. Усилили их, однако. Действительно, все признаки чрезвычайного положения.
— Полиция! — хором крикнули два голоса. В спину им ярко светили фары, и я видел лишь силуэты. Мы с Воронцовым устало повернули к ним головы. Даже шевелиться сил не было. — Оставайтесь на местах!
Эти, в форме, как всегда — бегали, суетились, орали, пушками трясли. Но они угрозы не представляли — по крайней мере, для сколько-нибудь одаренного и грамотно обученного аристократа. Бояться следовало тех, кто шагал позади них. Тех, кто не торопился, шел тихо и помалкивал до поры до времени.
Тех, кто вышел из третьего автомобиля.
Мы с Воронцовым подняли ладони, демонстрируя отсутствие оружия. Показуха для неодаренных, внушавшая им ложную уверенность в безопасности. Все здесь прекрасно понимали, что нам не требовалось оружие, чтобы превратить окружающую реальность в ад. Скорее, это была просто демонстрация мирных намерений. Жест вежливости по отношению к тем, кто был слабее.
— Мы аристократы, — устало сказал Воронцов и потянулся к внутреннему карману не то пиджака, не то кителя за документами.
— Руки! — рявкнул патрульный. — Руки перед собой, чтобы я видел!
И чего они так распетушились? Я замер, продолжая изучать прибывшую группу. Одна машина — дорожная полиция, вторая — патрульные. Третья… Коллеги, ставлю сотку. Они же у нас следили за артефактами. И не просто они, а ведомство Корфа, к которому я какого-то рожна все еще был формально приписан, хотя де-факто выполнял совсем иную работу.
Один из полицейских хорошенько разглядел автомобиль Воронцова, нервно проглотил слюну и жестом велел остальным отступить. Видать, Серега-то с приобретением титула и правда стал весьма знаменит.
— Ваше сиятельство… — замялся полицейский. — Сергей Андреевич, просим прощения за цирк. Святые угодники, что здесь случилось?
Воронцов с пару мгновений насладился растерянностью полицейских и даже позволил себе немного желчи.
— На нас напали, — кисло улыбнулся он, — Если вы вдруг не заметили. И это нападение обойдется мне в круглую сумму.
Патрульные расступились, и к нам вышли по-настоящему заинтересованные лица. Один — повыше, помоложе, гладко выбритый и с явными чухонскими корнями, направился прямиком к нам. Весьма редкое явление, к слову — обычно финнам и ингерманландцам редко доставались Осколки. А тут крепкий такой пятый ранг…
Второй — тоже мне не знакомый, остался с полицией.
— Управление по контролю применения Благодати, — представился чухонец. — Господа, здесь был замечен мощный всплеск силы. Предположительно второго ранга.
— Да. Мерзавцы ударили «Лихом», — отозвался я. — Соколов Михаил Николаевич. Был пассажиром.
— Мне известно, кто вы, ваше сиятельство, — сдержанно ответил незнакомый дознаватель и обернулся к Воронцову. — И ваше, Сергей Андреевич.
Я криво улыбнулся.
— А вот вашего, сударь, я не расслышал.
— Боюсь, мы с вами не успели познакомиться. Впрочем, это легко исправить, учитывая обстоятельства, — незнакомец сделал паузу. — Платон Александрович Фредерикс, младший дознаватель Петропольского управления.
— В таком случае странно, что мы не встречались.
— Ничего странного, Михаил Николаевич. Меня всего неделю как перевели в Петрополь из Гельсингфорса.
Ага. Хельсинки по-нашему. Значит, относительно чухонца я был прав. И за какие такие заслуги его так повысили? Все же Гельсингфорс здесь считался той еще задницей мира. Городишко маленький по петропольским меркам, делать там решительно нечего, погода — еще хуже, чем в Петрополе. Тишь, тоска, болота да покой — хоть вешайся. А тут такой скачок… Быть может, господин Фредерикс загодя занял выгодную сторону?
— Что ж, поздравляю с переводом, — сухо ответил я. — Да только, видимо, в суровые времена вы здесь оказались.
— Уже освоился, — улыбнулся Фредерикс. — Господа, если у вас нет серьезных увечий, вынужден просить вас немедленно проследовать с нами в Управление. Артефакт зафиксировал мощную активность, вы подтвердили нападение. Сами понимаете, мы не можем оставить без внимания факт агрессии в отношении столь важных персон. Обещаю, долго это не продлится, и вы сможете вернуться к своим планам после полуночи.
— Не соглашайся, — едва слышно и сквозь зубы процедил мне Воронцов. — Тебя повезут в отстойник.
Что еще за отстойник такой? Какие-то нововведения Ксении Константиновны в отношении нелояльных или непроверенных аристократов? И тогда какого рожна Серега не предупредил об этом раньше?
Блин! А без ментальной связи совсем грустно. Слишком уж я привык к возможности переговариваться, не открывая рта. Сейчас бы очень пригодилось.
Серега украдкой взглянул на меня и едва заметно покачал головой. Я прочитал в его глазах злость и тревогу. Видимо, пора было начинать волноваться по-настоящему.