Великая отечественная война: Как это было
Шрифт:
Вообще уровень социального неравенства в Красной Армии всю войну оставался просто вопиющим. Даже командиры взводов получали дополнительный паек: масло, печенье, рыбные консервы. Высший комсостав «жировал» не только во фронтовых частях, но и на Дальнем Востоке, где до лета 1945 г. военных действий практически не велось. К примеру, командующий 25-й армией Дальневосточного фронта летом 1943 г. имел в своем распоряжении семь легковых автомашин, естественно, семь шоферов, пять поваров. У членов Военного Совета этой армии было по зри машины, потри водителя. Кроме того, начальство приказало обустрои ть конюшню, где семь коноводов ухаживали за девятью скаковыми лошадьми, ведь моцион в виде верховой езды после сытной пищи и отдыха весьма полезен! В штабах армий на Дальнем Востоке шоферами, как правило, были младшие командиры (а не рядовые солдаты),
моля: мой личный паек, как и ассортимент продовольствия у штабистов, не должен отличаться от солдатского.
В мае 1943 г. буквально голодал Калининский фронт, в частях при арбитраже ротных политруков старшины «не глядя» делили жалкие порции ржаных сухарей. Интенданты же приторговывали мясом, беззастенчиво заменяя его американским яичным порошком (хотя это разрешалось только в исключительных случаях), овощи — подболоточной мукой. 24 мая последовал грозный приказ ГКО по Калининскому фронту за N2 3245с «О результатах проверки положения дел с питанием красноармейцев на Калининском фронте», а военный трибунал рассмотрел ряд дел на представителей высшего комсостава, разбазаривавших продукты. Лишь немногим лучше положение с обеспечением войск продовольствием, регламентированное приказом № 053, складывалось и на других фронтах, в частности на Курском выступе. В 43-й армии генерал-лейтенанта К. Д. Голубева от голода умерло 76 воинов (цифра явно занижена). Зато командарм держал для своих нужд 1—2 коровы. 3— 5 овец на шашлыки, пару свиней, сам весил 10 пудов. С нятый ранее за нераспорядительность с должности командующего 13-й армией Брянского фронта А. И. Ере-монком, он по чьей-то протекции нашел теплое местечко у генерала М. А. Пуркаева, который в боях под Сталинградом зря потерял мехкорпус генерал-майора М. Д. Соломатина. Командный пункт Голубева, находившийся за 30 км от передовой, летом 1943 г. представлял укрепленный узел площадью до 2 га, окруженный двумя рядами колючей проволоки. Целый месяц трудились два саперных батальона, чтобы построить рубленую пятистенку, коптильный заводик.
Не отставал от него командующий 39-й армией генерал-лейтенант А. Н. Зыгин, без счета забиравший себе у интендантов десятки килограммов колбас, сыров, мае-ла, сахара, заготовивший для банкетов с дамами из медсанбата и холуями 310л водки — более чем двухмесячная норма для чаепитий членов Военного Совета фронта. Не зря А. И. Еременко назвал их обжорами и обывателями, а командующего артиллерией фронта Н. М. Хлебникова (с июня 1944 г. — генерал-полковник) большим говоруном и непревзойденным хвастуном. Впрочем, Андрей Иванович и за собой имел такой грех, бахвалясь, что летом 1941 г. избил десятки командиров, одному из них разбил голову, а члена Военного Совета армии Га-ненко (бывший секретарь ЦК Компартии Белоруссии) едва не застрелил.
Вряд ли преувеличивал генерал-полковник Е. А. Щаден-ко, когда 2 августа 1942 г. писал: С. К. Тимошенко, Г. К. Жуков, С. М. Буденный ведут себя на фронте по-барски, завели по десятку лошадей для верховой езды, обзавелись холуями, а войсками руководят плохо. 14 раз перебрасывался в годы войны с одной должности на другую самодур и жуткий грубиян Г. Ф. Захаров, получивший в 1944 г„ тем не менее, звание генерала армии. Под стать ему был будущий маршал В. И. Чуйков, собственноручно застреливший под Сталинградом не одного командира за отступление без приказа с занимаемых позиций. Собственно, здесь он лишь копировал поведение командующего 1 -й армейской группой в боях на Халхин-Голе летом 1939 г. Г. К. Жукова. Как вспоминал П. Григоренко (будущий генерал-диссидент 1960—70-х гг.), командующий направил военному трибуналу 17 записок аналогичного содержания: «Трибунал. Такой-то получил от меня лично такой-то приказ. Не выполнил. Судить. Расстрелять!» Лишь прибывшая по вызову П. Григоренко комиссия из Москвы смогла спасти жизнь безвинно осужденных Г. Жуковым командиров.
Необузданным нравом и крайней жестокостью отличался командующий 33-й, а затем 3-й гвардейской армией генерал-полковник В. Н. Гордое. Когда он находился на Западном фронте, потери его 33-й армии в конце 1943 г. составили половину потерь всего
Считавшийся лучшим командармом Западного фронта В. Гордов пробивал оборону врага, как правило, пехотой, используя в этом качестве даже разведчиков, саперов и химиков. В цепь также направлялся весь офицерский состав корпусов и дивизий, что приводило к дезорганизации управления и тяжелым потерям командного состава. За 12 октября 1943-го— 1 апреля 1944 г. в 33-й армии погибли или получили ранения 4 комдива, 8 их заместителей, начальников штабов дивизий, 38 командиров полков и их заместителей, 174 комбата. Сам В. Гор-дов предпочитал управлять войсками с помощью ругани, оскорблений, расстрелов, систематически впадая в истерику, т. е. печально знаменитого «матерного» стиля.
Не блистал заботой о подчиненных, будучи командующим Западным фронтом, и будущий маршал В. Д. Соколовский. За 12 октября 1943-го — 1 апреля 1944 г. проведенные фронтом 11 наступательных операций все оказались неудачными, хотя потери составили (по официальным данным) 330 537 убитыми и ранеными, а расход артиллерийских снарядов из 4 наступавших фронтов — наибольшим. И тем не менее, Г. Жуков после ликвидации 12 апреля 1944 г. Западного фронта и создания на его базе 2-го Белорусского и 3-го Белорусского •абрал В. Бордова к себе, на 1 -й Белорусский, командармом, а В. Соколовского — начальником штаба фронта.
11 это несмотря на то, что комиссия ГКО под руководс-I вом Г. Маленкова установила, что на Западном фронте командованием были допущены вопиющие ошибки, которые привели к неоправданно высоким потерям личного состава. Штаб фронта превратился по сути в статистическое бюро. В течение 120 дней его начальник со своим аппаратом находился за 100 км от командующего фронтом В. Соколовского, встретившись с ним за это время не более 3—4 раз. Полковник — представитель штаба выполнял при комфронта фактически обязанности адъютанта. Но без решения В. Соколовского — начшгаба фронта генерал-лейтенант А. Покровский не имел права принять ни одного приказа.
Скверно была организована войсковая разведка, она так и не смогла добыть нужных командованию данных, хотя захват одного пленного обходился ценой потерь пяти бойцов.
Артподготовка осуществлялась обычно по шаблону, поэтому противник умело сохранял живую силу. Заявки пехоты артиллерией выполнялись редко, не взаимодействовала она и с танковыми соединениями, иногда артиллерия прямой наводкой била по своим, получив ложные схемы. Преждевременный ввод в сражение танковых корпусов при сохранившейся обороне немцев приводил к огромным потерям: скажем, во 2-м гвардейском Тацин-ском танковом корпусе через несколько часов боя осталось всего два танка.
Как правило, немцы знали сроки и возможные направления ударов советских войск и были готовы их отразить. Прорыв обороны осуществлялся на узких участках, и противник мог маневрировать силами и средствами, в ряде операций соединения вводились в бой с ходу, боевые порядки глубоко эшелонировались, поэтому части несли потери и теряли боеспособность до введения в сражение.
Полководческие таланты члена Военного Совета 2-го Прибалтийского фронта, позже председателя Совета Министров СССР Н. А. Булганина известны мало, а вот его беспробудное пьянство и великолепный гарем при штабе запомнились надолго. Скромный и трудолюбивый генерал армии И. В. Петров, под руководством которого части 4-го Украинского фронта прорвались через Карпаты, так и остался в тени, зато хитрый А. И. Еременко, занимавший эту должность всего 18 дней, прославлялся как герой Карпатской операции!
Посмотрим на жизненную одиссею репрессированного после войны заместителя командующего Приволжским военным округом ветерана 1-й Конной армии, бывшего маршала Г. И. Кулика. Подчиненным он был известен как гуляка, ловелас, любитель попоек и флирта (его третья жена О. Я. Михайловская была подругой дочери Г. Кулика, моложе маршала на 30 с лишним лет), владелец 8-комнатной квартиры в Москве на Большой Ржевской, где проживало... трое членов семьи (разумеется, вместе с ним). Летом 1937 г. о репрессированных сослуживцах отзывался на заседании Высшего Военного Совета следующим образом: А. Корк — дурак. Я. Гамарник — первая сволочь, Н. Степанков (начальник штаба Московского военного округа) — сволочь и т. д.