Великая победа на Дальнем Востоке. Август 1945 года: от Забайкалья до Кореи
Шрифт:
— Приглашение из Москвы все еще не поступило, Того?
— Нет, господин премьер-министр. Надежды мизерные, что мы вообще его получим, — сам тон ответа министра иностранных дел подтверждал, что так, видимо, оно и случится.
— А может, все же напомнить Сато о наших тревогах? Время уходит, а мы из месяца в месяц не можем никак договориться о чем-то конкретном ни с американцами, ни с Советами, — посетовал Судзуки.
— Мы утратили политическую инициативу, господин премьер-министр. Так тяжелая война распорядилась с судьбой Великой Империи.
— Но будем ждать, Того. Я все же лелею некоторую скромную,
Вечером 18 июля посол Сато был приглашен в наркомат иностранных дел СССР и из уст того же заместителя наркома Лозовского получил ответ на недавнее письмо премьер-министра Судзуки и послание императора Хирохито. Он не порадовал японского дипломата.
Лозовский заявил, что Советское правительство внимательно изучило оба документа с японской стороны и пришло к однозначному заключению, что в позиции Японского правительства существенных изменений не произошло. В послании императора не нашли отражения ни цели визита принца Коноэ, ни его фактические полномочия. В итоге аудиенции заместитель наркома иностранных дел СССР констатировал: «Советское правительство не видит возможности дать какой-либо определенный ответ по поводу послания императора Японии, а также миссии князя Коноэ».
Весь следующий день посол Сато мучительно ломал голову над текстом «коварной телеграммы», которую должен был срочно отослать в Токио. Он достаточно понимал, что срыв важной миссии экс-премьера Коноэ в Москву может больно ударить и по его дипломатической репутации. Посол Японии впал в депрессию, понимая, что фактически это был отказ в доверии не столько ему лично, сколько его стране, снискавшей позорные титулы милитариста и агрессора... Сато отправил телеграмму в адрес министра иностранных дел Того вечером 19 июля, обосновав отказ в приеме делегации принца Коноэ тем, что японские соображения носят слишком общую форму и не содержат каких-либо конкретных предложений. Советы не желают приобрести репутацию каких-то «сиюминутных сепаратистов».
Настойчивость, которую демонстрировал в середине лета премьер-министр Судзуки, добиваясь ускорения темпов третьей мобилизации, принесла некоторые плоды. В течение второй декады июля были закончены формированием еще три пехотных дивизии и две смешанных бригады. Высший совет по руководству войной и эти формирования направил на усиление 1-го фронта генерала Кита, чтобы исключить любые неожиданности на опасном Приморском направлении. Командующий Квантунской армией генерал-лейтенант Ямада поддержал обоснованное решение Высшего совета. Он также предложил военному министру генералу Анами быстрее решить вопрос о подчинении ему войск 17-го фронта генерала Кодзуки, дислоцированных в Корее. Это позволяло штабу Квантунской армии доработать план обороны северокорейского побережья и иметь в качестве ближайшего оперативного резерва еще семь пехотных дивизий и две смешанных бригады. Они насчитывали свыше ста тридцати тысяч человек.
Но выявились и вопиющие недостатки форсированной мобилизации всего пригодного к службе мужского населения метрополии и подвластных территорий. 20 июля, докладывая о новых войсковых формированиях премьер-министру Судзуки, начальник Генштаба армий генерал Умэдзу посчитал необходимым сообщить председателю Высшего совета по руководству войной о том, что военное министерство вынуждено было принять принципиальное решение о расформировании обоих отрядов из русских белогвардейцев, ввиду их крайней политической ненадежности. Судзуки утвердил принципиальное решение: «Великой Империи требуются только надежные во всех отношениях войска».
В тот же день, вооружившись коммюнике об открытии Потсдамской конференции глав правительств Советского Союза, Соединенных Штатов Америки и Великобритании, премьер-министр Судзуки и министр иностранных дел Того более часа обсуждали возможные последствия форума победителей для Великой Империи. Они пришли к единому мнению, что на конференции непременно встанет и «японский вопрос» и, скорее всего, в плане требования о безоговорочной капитуляции. Так что, надо быть готовыми к самому худшему. Становился понятным обрыв всех контактов на «дипломатическом фронте». Было не до Японии.
Утром 21 июля сам император Хирохито справился у премьера Судзуки, поступили ли какие-нибудь сообщения из Москвы. Премьер-министр доложил, что Советы отклонили возможность переговоров с делегацией принца Коноэ под предлогом их «беспредметности»...
Поиск мира «любой ценой» стал для Токио единственным исходным вариантом, чтобы с наименьшими потерями снасти лицо Великой Империи, и вообще выжить японской нации.
Глава VI
Фронты готовы наступать
Задачи 9-й, 10-й и 12-й воздушных армий, а также 19-го отдельного дальнебомбардировочного авиакорпуса на Дальневосточном театре военных действий были сформулированы Ставкой предельно четко: завоевать господство в воздухе и надежно прикрыть от ударов с воздуха главные группировки войск фронтов; ударами по железнодорожным объектам, эшелонам и автоколоннам сорвать маневр резервами противника; содействовать сухопутным войскам при прорыве системы укрепрайонов и развитии успеха в глубину; ударами по штабам и узлам связи нарушить управление войсками; систематически вести разведку. Боевые действия авиации планировалось вести в форме авиационного наступления.
Анализ соотношения сил сторон, специфика условий предстоящей боевой работы показывали, что поставленные задачи выполнимы при четком взаимодействии всех звеньев мощной авиационной группировки, в короткий срок сосредоточенной на Дальнем Востоке. И командующий ВВС Главный маршал авиации Новиков неуклонно добивался от авиационного командования всесторонней подготовки к их выполнению. Вместе с ним слаженно работал весь состав его полевого штаба — генералы и офицеры Дагаев, Стерлигов, Кожевников, Коротков, Колесников, Успенский, Андрианов, Жданов, Смирнов.
Для массированного использования авиации на главных направлениях командующий ВВС, исходя из замысла Ставки, решил большую часть стратегического резерва направить на Забайкальский фронт, которому отводилась решающая роль в разгроме Квантунской армии. К началу третьей декады июля 12-я воздушная армия маршала авиации Худякова получила на усиление 6-й и 7-й бомбардировочные авиакорпуса генералов Скока и Ушакова, одну истребительную и две транспортных дивизии, увеличив свой боевой состав более чем в два раза, а по бомбардировщикам — втрое. В армии насчитывалось свыше тысячи трехсот самолетов.