Великая победа на Дальнем Востоке. Август 1945 года: от Забайкалья до Кореи
Шрифт:
Перед самым отъездом в императорский дворец генерал Умэдзу почти одновременно получил удручающие телефонные донесения из Дайрэна и Порт-Артура — там тоже объявились воздушные десанты Советов. Началась капитуляция японских частей гарнизонов этих городов.
Хирохито не сразу объявил начальнику Генштаба армии об истинной причине его приглашения. Император, как всегда, вначале осведомился о положении на фронтах. Он хорошо помнил содержание приказа Ставки о прекращении военных действий всех вооруженных сил. Сроки полного прекращения вооруженного сопротивления в нем были преднамеренно оттянуты на несколько дней. Для личного состава военно-морского флота и войск, размещенных
Но войска Советов не считались с указанными в приказе императорской Ставки сроками и требовали немедленной капитуляции всех японских войск на захваченной ими территории. Появление их десантов в Дайрэне и Порт-Артуре прозвучало для Хирохито откровением. Только утром в этот день он разговаривал по телефону с командующим Дайрэнским военным округом генералом Яногитой, и тот ни словом не обмолвился о приближающейся опасности. Какая неожиданная перемена обстановки! Теперь император легко представил себе, что то же самое в данный момент происходит и в гарнизоне Порт-Артура.
Крупный десант Тихоокеанского флота второй день атакует Вонсан. Подходы к порту блокированы подводными лодками Советов. Морская связь с Кореей прервана. Это донесение Хирохито получил из военно-морского Генштаба. Одновременно адмирал Тоеда предостерег императора о возможной высадке десанта Советов на Хоккайдо! Их подводные лодки замечены в акватории Румои. Перемещение их десантов по островам Курильской гряды также сокращает расстояние до главных островов метрополии. Захвачена Маока. Наступление десанта в направлении Рудаки непременно отрежет гарнизон Тойохары от остальных войск. Но что необходимо предпринять, чтобы предотвратить грозящую опасность, ни он. ни адмирал Ионаи не знают.
Император и начал разговор с метрополии:
— Как вам известно, Умэдзу, Советы приближаются к южной оконечности Сахалина. Как только их войска выйдут к проливу Лаперуза, до Вакканая [88] останется всего семьдесят километров. По докладу адмирала Тоеды их подводные лодки замечены вблизи Румои. Разве это не указывает нам, что их десант в любое время может высадиться на Хоккайдо? И произойти эго может тогда, когда японские войска по нашему же приказу прекращают все боевые действия и капитулируют. Мы готовимся к оккупации метрополии американскими войсками, а тут вдруг де-факто нагрянут в Японию русские.
88
Вакканай — город, расположенный на северной оконечности острова Хоккайдо, на мысе Соя.
— Этого не может быть, Ваше Императорское Величество. Генерал Кавабэ докладывал вам, что сфера действий Советов как раз и ограничивается Сахалином и Курильскими островами. О собственно Японии речи не идет.
— И Маньчжурией, — дополнил Хирохито.
— И Маньчжурией, — согласился начальник Генштаба армии. — Так что, готовиться следует все же к нашествию американцев. Конечно, возможно и символическое появление некоторых английских сил. Я не исключаю и такой вариант.
— Но в документе, который был вручен генералу Кавабэ представителем американского командования в Маниле, нет упоминания о возможном присутствии английских войск на территории Японии? — в голосе императора чувствовалось скрытое беспокойство.
Начальник Генштаба армии назидательно возразил:
— Есть или нет такое упоминание, теперь это уже не столь важно, Ваше Императорское Величество. Победители всегда вправе поступать так, как им заблагорассудится. И пример Японии — не исключение из правил.
— Мы с вами как-то уже говорили на эту тему, Умэдзу, — упорствовал Хирохито. — Японии отнюдь не все равно, с одним или с двумя оккупационными властями иметь дело. Поладить с одним диктатором, разумеется, легче.
— Возможно и так, — уступил начальник Генштаба армии. — Впрочем, на мой взгляд, для Великой Империи англичане могли бы оказаться даже более удобными надзирателями, чем американцы. У Лондона хватает проблем с доминионами, и оккупация территории Японии могла бы оказаться в ряду этих каждодневных проблем победителя.
Но как это случалось нередко, император вдруг круто переменил предмет разговора. Он примирительно сказал:
— Пожалуй, Умэдзу, нам не стоит дальше обсуждать гипотетические проблемы. У нас хватает неотложных вопросов сегодняшнего дня, и один из них — предстоящее подписание акта о капитуляции Великой Империи. Как вам известно, акт подписывается и представителями побежденной страны. В состав ее делегации входят ответственные лица всех родов войск вооруженных сил и правительства.
Японское правительство на этой церемонии будет представлять министр иностранных дел Сигэмицу, а вот сухопутные войска Японии придется представлять вам.
Начальник Генштаба армии на какое-то время остолбенел, потерял дар речи. Убийственные слова Хирохито словно окатили его ледяной водой. Но, овладев собой, генерал Умэдзу взорвался несогласием:
— Это наказание не для меня, Ваше Императорское Величество. Я скорее совершу «харакири», нежели позволю себе поставить подпись под позорным актом о безоговорочной капитуляции! Как вы хорошо знаете, я был категорически против вашего рескрипта о принятии условий Потсдамской декларации союзных держав. Я призывал других людей к решительному сопротивлению врагу до победного конца. Нет и нет! Это — непосильное для меня поручение. Я прошу вас изменить свое решение и поручить эту миссию другому генералу. Пусть это будет генерал Кавабэ!
Приказной тон император Хирохито тотчас изменил на «ласковый, уговаривающий»:
— Но в любом случае, Умэдзу, это военное лицо должно представлять императорскую Ставку. Генерал-лейтенант Кавабэ не является в настоящее время таковым.
Этот довод как-то подействовал на «непокорного генерала». Начальник Генштаба армии попросил разрешения «подумать» над предложением императора и тотчас удалился.
Поздно вечером генерал Умэдзу позвонил... Того. Отставной «первый дипломат» Японии с интересом воспринял этот звонок давнего своего «политического оппонента». За минувшую неделю он еще не успел отойти от «текущих дел» и живо интересовался сообщениями отовсюду, но особенно с материка. Там произошли, за какие-то шесть с небольшим суток, разительные перемены.
Начальник Генштаба армии начал неприятный разговор с «очевидного покаяния»:
— Вы, Того, в большей степени были правы в наших прошлых дискуссиях. Я должен это признать сегодня и повиниться перед вами без всякого оправдания за допущенные иллюзорные оценки и преувеличения, неоправданный оптимизм. Сказанное в большей степени касается ситуации на Маньчжурском фронте. Как бывший командующий Квантунской армией я не мог даже представить себе, что так быстро все рухнет. Просто невероятное жертвоприношение.