Великая Пустошь
Шрифт:
В длинной стене, напротив входной двери, находились непрозрачные, светлые окна. Они были заперты, но в комнате свежий, прохладный воздух.
В левой стене находилась стальная дверь. В правой же стене - стеклянная дверь, за которой был виден ярко освещённый туалет.
В этой камере уже находились трое молодых, лысых мужчин. При появлении парней, они подошли к ним. Впереди шагал, по видимости, главный из них, высокий тип лет тридцати, который представился Рафедом. Он представил своих дружков, имён которых Агей не запомнил.
Все вместе
Коляныч коротко рассказал об их злоключениях в Пустоши. По виду мужчин Агей видел, что те слушают без особого интереса. Даже когда Коляныч, зачем-то, рассказал о Надане, это тоже не вызвало у местных обитателей ни удивления, ни интереса.
Лишь в конце, когда Коляныч сообщил, что они подали заявление на получение гражданства Источника, мужчины переглянулись и посмотрели на парней с жалостью во взгляде. Разумеется, Коляныч не рассказал, что это посоветовал им Хтон, выдав это за свою идею.
– Ну, ясно всё с вами, - ухмыльнулся Рафед, выслушав рассказ Коляныча.
– Ловко вы придумали, чтобы в кандидаты записаться.
– Как думаешь?
– спросил бывший раб.
– Могут они выдать нас Сегрегору?
– А хер его знает. Может, и выдадут. Я, сейчас, вообще ни в чём не уверен.
– А вы-то как здесь оказались?
– Ты слышал про Большой Ковчег?
– прищурившись, спросил Рафед.
– Слышал, конечно.
– Вот, я оттуда.
– В смысле, - немного удивился Коляныч.
– Там родился и сюда пришёл, чтобы в кандидаты записаться?
Рафед и его приятели засмеялись.
– Ровно наоборот! Я коренной гражданин Источника! И отец мой здесь родился, и мать. Но я ушёл в Ковчег и теперь помогаю здешнему народу туда перебираться.
– Странно, - сказал Коляныч.
– Все сюда стремятся, кандидатами, а ты, наоборот, отсюда, в Ковчег, свалил.
– Эх, парни, - криво усмехнулся Рафед.
– Вот, посмотрите.
Он показал рукой на пустые койки.
– В этой комнате, сейчас, тридцать кроватей. И таких комнат здесь две! Но уже много лет они почти пустыми стоят! За последние лет пять, кандидатов почти и нет. Пальцев на руке хватит, чтобы подсчитать, сколько в месяц приходит!
– А раньше?
– спросил Вилен.
– А раньше - совсем другое дело было! Со всей Пустоши и с Северных Земель, даже из Южных Земель, к нам народ стекался. Вот эти две комнаты были битком забиты! Я ещё мальцом был, помню, что даже снаружи, за городскими стенами был лагерь, где желающие записывались в очередь и в хибарах жили. Нашу молодёжь туда гоняли, и мы раздавали еду и воду этим бедолагам. Сейчас от этого посёлка и следа не осталось.
– Странные дела у вас тут, - сказал Коляныч.
– Почему же народ перестал приходить?
– Причин несколько, - хмыкнул Рафед.
– Самая главная - Сегрегор. До его пришествия, в Пустоши был ад, настоящий. Вы, наверное, слышали, что там куча банд и кланов резвились. Простой народ в голос выл. А Источник, как скала в этом море хаоса. Нам в школе так и говорили, что, мол, наш Источник, словно незыблемая скала в бурном море песка
Когда война за Пустошь кончилась и Сегрегор какой-никакой порядок начал наводить, то желающих сразу меньше стало. Все бродяги к нему перебежали.
Но и без этого в городе много проблем появилось. Лет двадцать назад, здесь, действительно, был настоящий Рай. Много воды, еды и воздух чистый! На улицах стояли устройства, которые очищали воздух. Или, вон... Вы знаете, что такое пыляк?
– Конечно, знаем.
– Сейчас, правда, и пыляков и песчаных бурь всё меньше. Сегрегор лесополосы сажает, да пруды делает. А раньше беда с этим была. Но в городе была система специальная, она давление создавала. И во время пыляка, пыль в город не проникала. Он как бы под невидимым куполом оставался. Сверху и вокруг пыль, а внутри, на улицах, прохлада и чистейший воздух. Те, кто первый раз это видели, охреневали просто!
Не удивительно, что про город легенды слагали и из всей Пустоши народ сюда, на карачках, полз. Но сейчас это всё уже похерено. Устройства поломаны и специалистов, чтобы их восстановить, уже не осталось.
Коррупция процветает. Гребут, черти, себе в карман, а на народ насрать! Раньше вот тут, в Нижнем городе, в самой распоследней каморке горячая вода была. А сейчас даже обычная, холодная, не у всех, а у многих вообще, по графику подаётся.
– Вон!
– мужчина кивнул на дверь в туалет.
– Тут, в сортире, есть горячая вода. Видишь? Получается у вас, полукандидатов, горячая вода есть, а у граждан, которые в Нижнем городе живут - её нет! Вы сейчас, легко, сколько угодно раз, можете душ принять, а они - нет! И такая херня не только в Нижнем городе. В Середине, тоже с водой давно уже напряг, да и в Верхнем городе тоже скоро будет не очень весело.
– А в Ковчеге, как дела обстоят?
– решился задать вопрос Агей.
– Лучше, брат!
– посмотрел на него Рафед.
– Намного лучше. Здесь сейчас новых кандидатов давно уже нет, и кандидаты на фермах вкалывают, как черти. Раньше через четыре года гражданство получали, а сейчас... Я, вон, знаю человека, он уже двенадцать лет кандидат! Поверить в это трудно!
А в Ковчеге, всё по-другому. Работа есть для каждого, но ты на работе не убиваешься! Не больше шести часов в день работа. Куча времени на отдых и семью. Да! Здесь, даже если в какие-никакие начальники выбьешься, то семью ты хрен создашь! Женщин в Источнике крайне мало. Если ты на улицу выйдешь и целый день будешь по городу болтаться, то в Нижнем городе и в Середине, в лучшем случае, пару женщин увидишь. Детей, так почти нет!
– А в Ковчеге как?
– спросил Коляныч.
– Там детей куча - табунами бегают! Женщин тоже полно. Семью создать - без проблем! У меня ведь там жена и четверо детей уже. Три девочки и малец. А тут...
У меня отец был начальником верхней водостанции. Это большой пост и жили мы в Верхнем городе. Положение отличное, но даже при этом, хрен бы я здесь женился!
В Источнике, ребятки, с детьми давно уже напряг, а с женщинами и подавно. Здесь, когда рождается девчонка, то ей ещё пуповину не перерезали, а отец уже договаривается с будущим женихом.