Великая распря
Шрифт:
С боеприпасами вопрос решили — наладили поставки с государственных складов. Однако тяжёлое вооружение почти отсутствовало. К нам перебросили пару гаубичных батарей и пять танков (сам я не видел, но так говорили). Стали подвозить безоткатные орудия. Это должно было уравнять силы, но на следующий же день прилетела весть, что одну батарею противник благополучно уничтожил ударом с воздуха. А танки в связи с их малым количеством, командование не спешило отправлять в бой.
Да и в целом дела нашего клана выглядели паршиво. Акрополь Мономахов был захвачен, архонт и его ближайшее окружение перебрались в центр города под защиту правительственных войск. Собственной дружины у Мономахов не осталось — только мобилизованные
Правительственные же войска почему-то до сих пор не работали в полную силу. На днях стало известно, что откуда-то с юга прибыла моторизованная фаланга, она заняла государственные районы в южных астиномиях, но ни на шаг не продвинулась (и даже не попытались) на птолемеевскую территорию. В чём причина такой заминки — предательство внутри командования или какие-то не очевидные политические соображения, понять было невозможно.
Интересные новости поступали и от Андрея. Он по моему наказу установил наблюдение за Евсевием. Тот отправил всю свою семью и большую часть слуг в загородное имение близ Синопа, а сам продолжал управлять делами своего отца. Два дня назад Евсевий ездил за пределы акрополя, встречался с каким-то неизвестным лицом. Андрей пробил номера машины, на которой приехала та загадочная персона, оказалось, что принадлежит авто некому гражданину, владеющему небольшой фирмой на земле нашего клана.
Больше ничего Андрей разузнать не смог, но мне всё равно показалось подозрительным такое поведение Евсевия. Зачем князю встречаться с каким-то гражданином да ещё за пределами акрополя? Тут явно дело нечисто. Пришли мысли, что Евсевий мог подобным образом тайно получать инструкции от Птолемеев. Всё больше у меня возникало желание приставить к голове дядюшки ствол и потребовать ответы на все вопросы. Но пока такой возможности не представлялось.
Через четыре дня, третьего числа второго месяца зимы, которая и на зиму-то пока была непохожа — а скорее на очень холодное лето, наш «отряд безумцев» снова бросили в бой. На этот раз командование решило прорвать оборону противника значительно южнее того места, где мы наступали ранее. Считалось, что у Птолемеев там защита слабее.
Наш штурмовой отряд снова первым пошёл в атаку. Тут находился небольшой парк, в нём и завязался бой. Противник подогнал танк и прочую бронетехнику. Пришлось повозиться.
Парк (а скорее даже не парк, а большой сквер) был засажен редкими деревьями и кустарниками. Он хорошо простреливался насквозь. На улице позади парка ездил взад-вперёд танк и бил по наступающим. Наши же никак не могли его достать. Наконец принялся за работу наш отряд. Пока Дмитрий, Феофил и остальные прикрывали с удобных позиций, мне удалось подобраться с фланга на расстояние выстрела из «Шила». Бежать пришлось буквально под шквальным огнём, прикрываясь фибральным щитом. Добежал-таки. Первая ракета полетела мимо, вторая попала танку в борт. Боекомплект рванул, а я отступил к своим.
Пока бегал, по мне пришлось около двадцати попаданий — я аж со счёта сбился. Под конец стало трудновато удерживать фибральную сеть. Впрочем, мой безумный поступок всё же помог дружине продвинуться вперёд, поэтому можно считать, не зря геройствовал.
Затем наш отряд с боями прорвался вглубь территории противника и вышел на оперативный простор. На этот раз перед нами поставили более конкретную задачу— найти и уничтожить вражеские батареи.
Я сидел в микроавтобусе, который мчал по широкому проспекту к штабу нашей части. Рядом расположился Шмель, напротив — четыре дружинника. Ещё семь человек находилось во втором микроавтобусе. Последний боец — молодой князь, вступивший в наши ряды буквально на днях, ехал отдельно в грузовом фургончике в сопровождении своего десятника. Убитый снайперской пулей, парень быстро закончил свои фронтовые похождения.
Потные, уставшие, измождённые мы возвращались со второго задания — не менее напряжённого и энергозатратного, чем первое.
Весь вчерашний день искали вражеские батареи. По пути был тяжело ранен молодой князь. Снайпер работал с небоскрёба. Князю пробило лёгкое, и в скором времени он скончался. Пришлось оставить тело в укромном месте под охраной двоих ребят.
Под вечер нашли орудия, что расположились на стоянке перед гипермаркетом. После длительной перестрелки с охраной батареи удалось, наконец, захватить и уничтожить четыре шестидюймовые гаубицы, которые, судя по направлению стволов, обрабатывали правительственные войска за Алексеевским каналом.
Обратный путь тоже оказался непрост. В уличных стычках были ранено, пусть и легко, два дружинника. Ещё и тело князя тащили. Главная же проблема заключалась в том, что Шмель получил приказ возвращаться не через линию фронта, а окольными маршрутами. Пришлось реквизировать гражданский грузовик и по узким улочкам, старательно обходя блокпосты, пробираться на территорию Палеологов. Оттуда уже нас забрали свои на микроавтобусах.
Я чувствовал изнеможение. Голова раскалывалась, хотя пули ей не ловил. Нахождение длительное время на гране своих возможностей, как оказалось, сильно выматывает. Теперь требовался серьёзный отдых. А я подозревал, что нам дадут два-три дня на передышку и снова кинут в атаку. Надо было продолжать наступление, продолжать давить врага. Птолемеи стаскивал дополнительные резервы, пытаясь удержать прорыв с тыла, и тем самым ослабляли свой главный ударный кулак. И всё благодаря нам — нашему «отряду безумцев» и дружинам родов, которые мужественно дрались с упорством и героизмом достойным всяческой похвалы.
— Ну что, бойцы, устали? — спросил Шмель, заметив серость наших лиц.
— Само собой. Силы иссякают, — проговорил я. — Нужно восстанавливать.
— Отдохнём ещё. Вот выбьем с нашей земли вражин и отдохнём.
— Уже три седмицы и ни вперёд, ни назад, — напомнил Феофил.
Он сидел понурый, уперев пулемёт прикладом в пол. Пулемётчик тоже устал, а его куртка была порвана и опалена в нескольких местах.
— Отставить упаднические настроения, — велел Шмель. — Наступление идёт. Врага тесним. Басилевс тоже наступает. Скоро Птолемеи побегут.
— По радио передают иначе, — заметил я. — Якобы, наоборот, Мономахов жмут к морю.
— Это только так кажется. На самом деле Птолемеям приходится воевать на три фронта. Пока они держатся, но это лишь до поры до времени, — успокоил нас Шмель.
Микроавтобус убаюкивающе гудел мотором. Меня клонило в сон. Мы двигались в потоке машин, который на основных улицах города с началом боевых действий даже нисколечко не уменьшился.
Вскоре миновали один из наших блокпостов. И тут над головой что-то пронеслось с пронзительным гулом. Сон как рукой сняло. Все, кто находился в микроавтобусе, прильнули к окнам. Над городом промчал реактивный истребитель, из под его крыльев вырвались две ракеты и улетели куда-то вдаль. Самолёт развернулся и скрылся из поля зрения.
— Вот же суки! — выругался Феофил. — Когда же их сбивать начнём? Неужели, и правда, все ПВО захвачены?
— Наши же самолёты. Чего их сбивать? Обратно заберём, — задумчиво глядя в окно, проговорил Шмель.
Приехали на базу. Во время нашего отсутствия она переехала в другое здание. Тут нам было отведено чистое, уютное помещение с раскладушками. Рядом имелись душ и столовая. Мефодий, как я узнал, наоборот передислоцировал свой штаб ближе к передовой линии, чтобы находиться вместе с дружиной.