Великая русская революция: 1905-1922
Шрифт:
Если отбросить эксцессы явного бандитизма и мародерства, в которых могли страдать семьи военспецов, исследования Ганина свидетельствуют: ни о каком применении заложничества в ходе Гражданской войны, несмотря на грозные приказы Троцкого, говорить не приходится.
Вместе с тем, отмечает историк, «слухи о заложничестве семей были удобным оправданием при попадании в плен. Взятые белыми в плен военспецы на Северном фронте на вопрос, почему они не переходили к белым добровольно, отвечали, что не могли этого сделать, поскольку семья была в заложниках. По всей видимости, подобные оправдания службы у красных были достаточно распространены и не особенно убедительны для белых: мемуарист приводит недовольный ответ опрашивавшего пленных: «Рассказывайте… все вы так говорите» [10] .
Примечания:
[1]А.
[2]А. Деникин «Очерки русской смуты» [Электронная копия] — 1 файл fb2.
[3]Там же.
[4]А. Ганин «Почему побеждала Красная Армия?» URL: обращения 11.03.12).
[5]Там же.
[6]А. Ганин «Заложничество семей военспецов — реальность или миф?» URL: обращения 11.03.12).
[7]Там же.
[8]Там же.
[9]Там же.
[10]Там же.
13. Война: Волга — ключ к взятию Москвы
Выше мы рассмотрели силы, вовлеченные в Гражданскую войну в России. Отдельно остановимся на одном из ключевых эпизодов противостояния — Ярославском мятеже лета 1918 года, по сути, знаменующего переход от стычек и локальных боевых действий к полномасштабной войне уже и в Центральной России.
Впервые за время противостояния Советы официально применили здесь широкомасштабный красный террор, что уже само по себе свидетельствует о накале развернувшихся страстей.
О Ярославском мятеже, или Ярославском восстании, как принято говорить сегодня, написано очень многое, причем, подчас прямо противоположного — как с точки зрения идеологии, так и по смыслу. Советская историография однозначно трактовала события на Волге как белогвардейский мятеж, подготовленный группой офицеров и представителей контрреволюционных партий. Вместе с тем ряд авторов и в советское время, и сегодня смешивают Ярославский мятеж с левоэсеровским выступлением в Москве и на фронте, объявляя все эти события частью единого плана, направленного на разрыв Брестского мирного договора и перехват власти у большевиков их союзниками. Отметим, что никаких реальных оснований для такого рода выводов не существует. Левоэсеровское и волжское выступления просто совпали по времени, что и явилось причиной их некритичного объединения в одно целое.
Наконец, современные авторы пишут о мятеже как о широкомасштабном народном антибольшевистском восстании, спровоцированном непопулярной политикой СНК, грабежами, террором и т. д.
Тем важнее для нас разобраться в ярославских событиях, проследить их хронологию, судьбу и идеологию организаций и лидеров, стоявших у них во главе, определить вовлеченность в восстание народных масс.
При этом следует учитывать, что перед нами не просто информация о конкретном эпизоде Гражданской войны. Аналогичные антибольшевистские выступления вспыхивали в России на протяжении всего противостояния, все они трактовались в свое время как мятежы, а сегодня — как народные восстания. И в этом смысле ярославские события если и не являются типовыми (все же существенную роль в каждом случае играет массив частных факторов), то по крайней мере задают общее представление и канву для анализа событий, прокатившихся по нашей стране с 1918 по 1922 годы.
Ярославский мятеж, как и ряд других выступлений на Волге, стал итогом деятельности Союза защиты Родины и свободы — офицерской организации, существовавшей в Москве (естественно, подпольно) параллельно с Правым центром и Союзом возрождения России. У истоков Союза защиты стоял Б. Савинков — личность по своему легендарная. Эсер, еще в первое десятилетие XX века — заместитель руководителя главной террористической силы эсеровской партии — боевой организации. После Февральской революции Савинков сыграл, будучи доверенным лицом Керенского, далеко не однозначную роль в Корниловском мятеже, был исключен из ПСР за поддержку Корнилова, в дальнейшем представлялся «независимым социалистом».
Историю создания Союза защиты подробно изложил в 1918 году один из его активных членов — А. Дикгоф-Деренталь: «Немедленно после октябрьского переворота… в Москве, и в разных других городах России возникли во множестве тайные военные, почти исключительно офицерские, организации сопротивления. В Москве их насчитывалось до десятка. Среди них были совершенно независимые организации, руководимые ранее сложившимися офицерскими союзами и обществами. Другие образовались при политических партиях под руководством кадетов, социалистов–революционеров и социал–демократов меньшевиков, монархистов и др…. В это время… прибыл в Москву с Дона Б. В. Савинков, и как член Гражданского совета при генерале Алексееве, — с определенным поручением последнего организовать и, по возможности, объединить офицерские силы Москвы без различия партий и направлений на единой патриотической основе, а также связаться с московскими общественными элементами. Во исполнение этого общего поручения Б. В. Савинковым и основан тайный «Союз защиты родины и свободы», имевший ближайшей целью свержение большевистской власти» [1] .
Политическая программа «Союза» была изложена в пяти пунктах Устава, причем четыре относились к задачам ближайшего момента, а последний — к задачам последующего момента. К текущим относились:
«1. Свержение правительства, доведшего родину до гибели.
2. Установление твердой власти, непреклонно стоящей на страже национальных интересов России.
3. Воссоздание национальной армии на основах настоящей воинской дисциплины (без комитетов, комиссаров и т. п.) Восстановление нарушенных прав командного состава и должностных лиц…
4. Продолжение войны с Германией, опираясь на помощь союзников».
В задачи последующего момента входило: «Установление в России того образа правления, который обеспечит гражданскую свободу и будет наиболее соответствовать потребностям русского народа». В примечании к уставу значилось: «Учредительное собрание первых выборов считается аннулированным» [2] .
Перед нами вновь один из вариантов программы Белого движения, — патриотизм, наведение порядка, война до победного конца и довольно- таки расплывчатые государственно–политические перспективы на будущее. И вновь отметим, какие уродливые подчас формы принимала в революционной России патриотическая идея. Летом в Москве произошел провал ряда ячеек Союза защиты. Один из арестованных в своих показаниях разъяснил, как видели члены организации будущую борьбу: «Было условлено, что японцы и союзники дойдут до линии Волги и тут укрепятся, потом продолжат войну с немцами, которые, по данным нашей разведки, в ближайшем будущем займут Москву, Отряды союзников составлялись смешанные, чтоб ни одна сторона не имела перевеса. Участие должны были принимать американцы» [3] .
В целях продолжения войны до победного конца допускалась фактически полная оккупация России от Владивостока до западных рубежей противоборствующими сторонами. По Волге должна была пройти линия фронта Антанты и Германии. Интересно сравнить эти планы с уступками по Брестскому миру, который сами большевики называли «похабным». Альтернатива, которую выдвигали антисоветские силы, была, естественно, другого рода — но вот насколько она была патриотичнее?
Надо заметить, что формулировал ее член Союза защиты Родины и свободы, организации, возглавляемой высокопоставленным правым эсером с полномочиями от лидера Белого дела генерала Алексеева. Насколько же мало при всем при том она отличалась от людоедских идей левых эсеров об оккупации, как возможности спровоцировать революционную партизанскую войну…