Шрифт:
Сергей Панасенко
Великая теорема
– Который?
– спросил высокий, разглядывая мальчишек, играющих в футбол на школьном дворе.
– Вон тот, в зеленой майке, - ответил коротышка.
– Слева от вратаря.
Оставаясь невидимыми, они приблизились к игрокам.
– Ему лет тринадцать?
– предположил высокий.
– Четырнадцать, - поправил коротышка.
– Четырнадцать и два месяца.
– Он не производит впечатление гения.
Коротышка фыркнул:
– А что - ему надо светиться? Излучать? И потом, строго говоря, он еще не гений. Но станет им послезавтра.
–
– Послушайте, я хочу его рассмотреть. Сделайте что-нибудь. Не лезть же мне в эту кучу!
Срезавшись с ноги защитника, мяч покатился по траве прямо на высокого. Игрок в зеленой майке бросился за мячом. Когда он был на расстоянии вытянутой руки, воздух внезапно загустел, потемнел, словно вода за толстым стеклом аквариума, и все вокруг - листва на деревьях, птицы в небе, прохожие, и машины на улице за забором, и мальчишки на площадке тоже, кто с поднятой ногой, кто с раскрытым в крике ртом, - застыло.
– Больше минуты не имею права, - тревожным голосом напомнил коротышка.
Высокий промолчал. Он смотрел на мальчишку, изогнувшегося над мячом в одном шаге впереди, запоминая его всклокоченные светлые волосы и веснушчатое лицо. Лицо обычного городского сорванца... Воздух посветлел, и фигуры на площадке пришли в движение. Мальчишка догнал мяч и сильным ударом перебросил его через все поле.
– Идемте, - сказал высокий.
– Некогда. Мы еще должны проверить расчеты. Что ни говори, а случай особый. Так что осторожность не помешает...
Ввиду экстренности положения Совет собрался среди ночи. Стараясь удержать зевоту и оттого непрерывно зевая, председатель сказал:
– Нам предстоит сегодня решить одну... а-а-а... проблему, от которой зависит будущее наблюдаемой планеты и... а-а... не исключено, что и наше будущее. Предоставляю слово главному наблюдателю, только что вернувшемуся с Земли. Полковник, прошу.
Поднялся высокий.
– Три месяца назад из анализа кривых вероятности отделу предупреждений стало ясно, что в ближайшем будущем на Земле ожидается открытие, которое коренным и, подчеркиваю, нежелательным для нас образом изменит ход земной цивилизации. Я дал указание отделу прогнозов проверить предположения коллег, и выяснилось, что открытие действительно будет сделано, причем с крайне высокой степенью вероятности - ноль девяносто шесть. Был указан и будущий автор: некто Геронимус, ученик седьмого класса. Я думал, будет лучше, если об остальном вам расскажет начальник отдела прогнозов. Майор, мы вас слушаем.
Встал коротышка.
– Все верно. С вероятностью ноль девяносто шесть на Земле должно совершиться открытие, которое буквально перевернет тамошнюю цивилизацию. Нам тоже может не поздоровиться, поскольку произойдет это все на сто с лишним лет раньше, чем признано целесообразным для цивилизаций такого типа. Речь, собственно, идет о нуль-транспортировке, или, если угодно, о перемещении поперек времени-пространства. Что мы выяснили? Послезавтра на уроке математики Геронимус услышит от учителя о существовании великой теоремы Ферма... Кстати, в свое время я предупреждал, что из-за недоказанности теоремы самим Ферма возникает расширяющаяся зона неопределенности с абсолютно хаотическим законом распределения, плоды чего...
–
– заметил председатель.
– Простите, - сказал коротышка.
– Это так, к слову... Значит, Геронимус услышит о существовании великой теоремы Ферма, и поскольку он страшно честолюбив, то поклянется во что бы то ни стало доказать эту теорему. Беда в том, что он потенциально обладает еще и экстраординарными математическими способностями, а потому добьется успеха, и в возрасте девятнадцати лет, шести месяцев и четырех дней найдет доказательство.
Коротышка сделал паузу.
– Ну и что?
– спросил кто-то.
– Сейчас, - сказал коротышка.
– Это станет толчком к его дальнейшим занятиям математикой. Он увлечется математическими методами решения задач теоретической физики, и в возрасте двадцати шести лет, семи месяцев и одиннадцати дней выведет первое уравнение единой теории поля, полную разработку которой завершит к тридцати годам, двум месяцам и двадцати трем дням. В возрасте тридцати двух лет, одного месяца и одного дня он скончается от инсульта. Но спустя полгода на базе его теории независимо в нескольких странах будут построены первые нуль-транспортеры. Вот, собственно, и все.
Он вздохнул и сел. Поднялся полковник.
– Обратите внимание, что основная неопределенность ситуации - всего четыре сотых - связана с начальной стадией процесса. То есть если Геронимус доберется до теоремы, то дальнейшее оказывается внутренней логической цепочкой с вероятностью, отличной от единицы уже только в девятом знаке. Следовательно, у нас нет времени выжидать и наблюдать. Учтите также, что мы имеем дело с ребенком... Я видел его: самый обычный мальчишка, каких тысячи. Придется проявить максимальную деликатность. Одним словом, я не помню задачи более щекотливой со времен дела Эйнштейна.
– А вы гарантируете правильность расчетов?
– раздался чей-то голос.
Коротышка обиделся.
– Наши люди сидят на своих местах на Земле со времен Птолемеев! Сто шестнадцать благодарностей и ни одного выговора!
– Ладно... а-а-ах!.. ладно!
– махнул рукой председатель.
– Вы нам лучше скажите, какую информацию вы собрали.
– Мы знаем все, - решительно ответил коротышка.
– Социальные данные: дом, родители, взаимоотношения с окружающими. Физические: вес, рост, состояние внутренних органов и все такое. Психические: вкусы, привычки, склонности, страсть к футболу, несчастная любовь, ненависть к немецкому языку... Буквально все! Я с гордостью могу сказать, что это самое полное досье, которое мы когда-либо собирали о жителе Земли, если не считать Леонардо да Винчи. Уникальность его состоит еще и в том, что речь идет о ребенке. Мои сотрудники проя...
– Благодарю!
– сказал председатель.
– Есть вопросы?
Старенький генерал, которого держали в Совете только из уважения к его заслугам при засыпке марсианских каналов, прокряхтел:
– Это значит, что же? Это значит, Геронимус ваш - он совсем про теорему узнать не должен, так?
– Не совсем, - сказал полковник.
– Согласно расчетам, нам необходимо удержать Геронимуса от контакта с теоремой на протяжении тридцати шести часов. Затем кривая вероятности резко идет на спад...