Великие Моголы. Потомки Чингисхана и Тамерлана
Шрифт:
В последний день 1627 года Шах Джахан был заочно провозглашен в Лахоре императором, а 24 января 1628 года завершил свой путь из Декана в Агру и вступил на престол. Из тех, кто руководил двором в годы болезни Джахангира, Асаф-хан был пожалован постом первого министра, а Махабат-хан назначен правителем Аджмера; Hyp Джахан, женщина слишком разумная и трезво оценивающая действительность, чтобы вступать в борьбу, когда ее поражение стало очевидным, примирилась с уходом от дел и получила ежегодную пенсию в размере двухсот тысяч рупий. Она занялась сооружением гробницы мужа в Лахоре. По стилю усыпальница была сходной с усыпальницей ее отца в Агре; она больше по размерам, но выглядит менее изысканно, особенно с тех пор, как в последнем столетии был демонтирован мраморный павильон на крыше. Саркофаг украшен несколькими великолепными мозаиками из полудрагоценных камней. Hyp Джахан пережила своего мужа на восемнадцать лет и возвела похожую, но меньшую по размерам гробницу для себя поблизости. Между этими двумя гробницами была построена гробница Асаф-хана. В наше время
Шах Джахан
Первая из двух семейных трагедий, омрачивших жизнь Шах Джахана, произошла на заре его правления. В феврале 1628 года, всего через месяц после его приезда в Агру, состоялось радостное воссоединение, когда Дара Шукох и Аурангзеб приехали в сопровождении Асаф-хана из Лахора. Ни Шах Джахан, ни его царственная супруга Арджуманд Бану, получившая тронное имя Мумтаз Махал – «Избранница Дворца», – не видели мальчиков два года, с тех самых пор, как те были отосланы в качестве заложников к Hyp Джахан. Последующие восемнадцать месяцев Шах Джахан, если не считать короткой поездки в Гвалиор, жил в Агре с семьей, наслаждаясь покоем и безопасностью, которых все они не знали более чем шесть лет. Но к концу 1629 года начались обычные беспорядки в Декане, где подняли мятеж сторонники отделения от империи, и Шах Джахан вынужден был двинуться вновь на юг. Мумтаз Махал сопровождала его, как всегда делала во время его военных кампаний прежних лет. Шах Джахан одержал ряд побед над возглавившим мятеж Хан Джаханом, а также над войсками королевств Ахмеднагар и Биджапур. Но 7 июня 1631 года Мумтаз Махал неожиданно скончалась во время родов, давая жизнь своему четырнадцатому ребенку. Из предыдущих тринадцати выжили четыре сына и три дочери. Старший сын Дара Шукох родился в 1615 году, а третий сын Аурангзеб – 23 октября 1618 года.
Мумтаз Махал была влиятельной спутницей жизни Шах Джахана, как и ее тетка Hyp Джахан для Джахангира, но если тетка господствовала над мужем, то племянница была прежде всего его опорой и советчицей. Известно, что Шах Джахан обсуждал с ней все государственные дела, а когда государственные документы были наконец написаны набело, посылал их в гарем, чтобы супруга поставила королевскую печать. Смерть Мумтаз Махал оставила огромную пустоту в существовании Шах Джахана. Известно, что целых два года он провел в глубокой скорби, отвергая все удовольствия и показную пышность. Он носил скромную одежду, отказывался от изысканной пищи и не слушал музыку. Что касается участия в государственных делах, то и здесь наступили очевидные перемены. Будучи по преимуществу человеком действия, с этих пор он предпочитал предоставлять командование в походах своим сыновьям, сам оставаясь в Агре, Дели или Лахоре и отдаваясь новой своей великой любви – архитектуре. Это могло быть чистым совпадением, поскольку смерть Мумтаз Махал случилась в то время, когда сыновья Шах Джахана достигли возраста, позволяющего им быть номинальными руководителями военных кампаний. Но тем не менее, первое большое сооружение, которому император посвятил себя, был памятник его жене, а само название этого памятника было разговорным сокращением ее имени – Тадж Махал.
Еще пятнадцатилетним мальчиком Шах Джахан проявлял интерес к архитектуре и поразил своего отца тем, что немедленно перестроил с отличным вкусом отведенное ему жилище в Кабуле. Во время своего правления он принимал деятельное участие во многих впечатляющих архитектурных проектах. Различные варианты оформления Таджа представляли ему на рассмотрение и видоизменяли в соответствии с его предложениями, после чего создавали соответствующую модель из дерева. Споры шли много недель, пока архитектору было доверено создание окончательного варианта. С течением времени вошло в обычай верить утверждению монаха-августинца Себастьена Манрике, что этот вариант был создан Джеронимо Веронео, венецианским золотых дел мастером и ювелиром. Манрике получил эти сведения от душеприказчика Веронео, но это в высшей степени неправдоподобная история; скорее всего – и это похоже на правду, – Веронео был вызван для совета по поводу некоторых деталей украшения, а потом в результате пересудов и сплетен в близких ему кругах этого оказалось достаточно, чтобы приписать старому другу всю честь. Несколько более определенным претендентом на эту честь следует считать некоего устада Али, о котором известно лишь то, что явился он либо из Турции, либо из Шираза, но в более поздних персидских источниках о нем упоминают как об архитекторе. Еще одним претендентом следует считать устада Ахмада из Лахора. Впрочем, кажется вполне вероятным, что не существовало одного-единственного архитектора, но мастера-каменщики и другие ремесленники воплощали в своей работе модели и рисованные изображения идей самого императора, который использовал различные предложенные ему варианты, чтобы изъяснить собственные мысли.
Тадж был логическим завершением и синтезом нескольких направлений, которые уже существовали в могольской архитектуре. Правильно распланированные сады, площадки и разделенные каменными перегородками бассейны-каналы Бабур позаимствовал в Кабуле. Прообразом стройных обрамляющих минаретов послужили минареты перед входом в гробницу Акбара, а беломраморные инкрустации-орнаменты ведут начало от усыпальницы итимад-уд-дауле. Общая концепция внешнего облика с округлым куполом над арочным
Работы начались в 1632 году, в первые его месяцы, а уже в том же году английский путешественник Питер Манди отмечает: «Сооружение начато и быстро растет ценой напряженнейшего труда и огромных затрат, производимых с чрезвычайным усердием и исполнительностью. Золото и серебро почитаются самыми обычными металлами, а мрамор – обыкновенным камнем»; к 1643 году сооружение было в достаточной степени закончено, чтобы провести в нем первую из ежегодных поминальных служб по Мумтаз Махал; в 1648 году Тадж был полностью завершен, но работы над вспомогательными зданиями продолжались до 1653 года.
Между тем император уже был занят другими, более крупными проектами. Центральной осью его империи была дорога, ведущая из Лахора через Дели в Агру – непрерывная и прекрасная магистраль, обсаженная деревьями на всем ее протяжении в четыреста миль. Том Корьят безмерно восхвалял эту дорогу после того, как прошел ее пешком в 1615 году в течение двадцати дней; ее продолжали восхвалять и другие заезжие европейцы. За время своего правления Шах Джахан построил для себя по великолепному мраморному дворцу в каждом из этих трех крупных городов. Ради этого ему пришлось снести много зданий в фортах Акбара в Лахоре и Агре. В Дели, куда он перенес в 1648 году официальную столицу из Агры, он основал совершенно новый город, названный Шахджаханабадом (теперь этот район именуется Старым Дели, в отличие от созданного сэром Эдвином Лаченсом [50] Нового Дели), а между этим городом и рекой велел возвести для себя крепость, обнесенную стеной из красного песчаника, точно такой же, какая была построена по приказу его деда в Агре.
50
Лаченс Эдвин (1869–1944) – английский архитектор, «неоклассик»; в Новом Дели, в числе других построек, им создан дворцовый комплекс вице-короля Индии (1913–1930).
Здания Шах Джахана в Лахоре изменили внешний облик или были снесены, но наиболее важные сооружения отлично сохранились в Дели; в Агре можно увидеть весь комплекс, и он дает прекрасную возможность восстановить обычный порядок повседневной жизни Великого Могола. По мере роста пышности империи и примечательного перехода от жизни преимущественно в военном лагере к почти постоянному существованию в резиденции одного из трех главных городов, менялся распорядок дня Шах Джахана: по сравнению с Акбаром и Джахангиром у него было гораздо больше четко определенных публичных обязанностей.
Шах Джахан просыпался примерно за час до рассвета в своих мраморных апартаментах в восточной стороне форта Агры и смотрел туда, где на противоположном берегу извилистой Джамны, на расстоянии мили, за песчаными отмелями, был виден Тадж Махал. После омовения он проходил по белым террасам мимо павильонов с позолоченными крышами – в них обитали женщины его гарема, а далее мимо восьмиугольной башни Саман Бурдж, в которой располагались личные покои императрицы; повернув налево, император поднимался по узкой лесенке к Мина Масджид, вероятно, самой маленькой мечети в мире, площадью всего в несколько квадратных ярдов, но выстроенной из чистейшего белого мрамора. Здесь Шах Джахан в одиночестве творил утреннюю молитву и перебирал четки до восхода солнца, после чего ему надо было сделать всего несколько шагов до наружной стены дворца, чтобы явить себя народу в проеме джхарока-и-дарсхан. Собравшиеся глазели на него, а сам император тем временем любовался либо вновь пойманными слонами, которых проводили по свободному пространству между фортом и рекой, либо слоновьими боями на той же площадке, ограда вокруг которой была возведена уже при Ауранг-зебе, но сейчас от нее сохранились лишь фрагменты. Отсюда Шах Джахан возвращался обратно, вновь проходя мимо мечети, и приступал к первому значительному делу нового дня в диваны ам, или зале публичных приемов.
Все государственные чиновники и все те, у которых было какое-то дело, стояли в соответствии со своим рангом, в строгом порядке между опорными колоннами дивани ам и ждали, без сомнения, уже более или менее долгое время, когда незадолго до восьми часов император под аккомпанемент невидимых барабанов и труб появится на троне в алькове в заднем конце зала. Переводя в 1648 году столицу в Дели, Шах Джахан приказал отправить туда и установить в точно таком же алькове свой любимый, так называемый павлиний трон. Резные каменные решетки в стене на другой стороне зала означали, что за ними, никому не видимые, скрываются женщины и наблюдают за событиями. К трону из зала вела лестница, но лишь одному или двум самым важным чиновникам дозволялось по ней подниматься во время приема; когда в 1654 году в Дели убийца попытался взбежать по ней, он был сражен охраной, едва вступив на первую ступеньку.