Великие посвященные.Очерк эзотеризма религий
Шрифт:
Когда дело касалось теософических и космогонических наук, египетские жрецы всегда употребляли третий способ письма. Их иероглифы имели при этом три смысла, и соответствующие, и различные в одно и то же время. Два последние смысла не могли быть поняты без ключа. Этот способ письма, таинственный и загадочный, исходил из основного положения герметической доктрины, по которой один и тот же закон управляет миром естественным, миром человеческим и миром божественным.
Язык этого письма, поразительно сжатый и совершенно непонятный для толпы, обладал своей особой выразительностью, доступной только Адепту, ибо посредством единого знака он вызывал в его сознании начала, причины и последствия, которые, исходя от Бога, отражаются и в слепой природе, и в сознании человеческом, и в
И нет сомнения, что Моисей, обладавший герметическими знаниями, написал свою Книгу Бытия египетскими иероглифами, заключавшими в себе все три смысла. Он передал ключи от них и дал устные объяснения своим преемникам. Когда же, во времена Соломона, Книга Бытия была переведена на язык финикийский, когда, после плена вавилонского, Ездра переписывал ее арамейско-халдейскими письменами, еврейское священство владело этими ключами уже очень не совершенно.
Когда же очередь дошла до греческих переводчиков Библии, последние имели лишь очень слабое понятие об эзотерическом смыслы переводимых текстов. Св. Иероним, несмотря на свои серьезные намерения и большой ум, не мог уже, делая свой латинский перевод с греческого текста, проникнуть до первобытного смысла Библии, а если бы даже и мог, условия времени заставили бы его молчать.
Следовательно, когда мы читаем Книгу Бытия в существующих переводах, мы имеем лишь низший, первый смысл её содержания. И даже сами толкователи и ученые теологи, правоверные или свободомыслящие, и те сверяются с еврейским текстом через Вульгату.{14} Смысл же — и уподобляющий, и высочайший, который и есть истинный смысл первоначального текста, ускользает от них.
Но это не мешает им зарываться в тонкости еврейского текста, который корнями своими прикасается к священному языку храмов, переплавленному Моисеем, языку, где каждая гласная и каждая согласная обладала вселенским смыслом, имевшим отношение и к акустическому значению буквы, и к душевному состоянию произносившего ее человека.
Для одаренных интуицией этот скрытый смысл вырывается иногда, как яркая искра, из текста; для ясновидящих он просвечивает в фонетическом расположении слов, принятых или созданных Моисеем: то магические слоги, в которые посвященный Озириса вливал свою мысль, как звучный металл в совершенную литейную форму.
Благодаря изучение того звукового способа, который несет на себе печать священного языка древних храмов, благодаря ключам, которыми нас снабжает Каббала и часть которых восходить до времен Моисея, и, наконец, благодаря сравнительному эзотеризму, для нас является уже возможным угадать и восстановить истинную Книгу Бытия. И таким образом, мысль Моисея вновь появится из горнила веков, сияющая, как чистое золото, освободившаяся от шлаков первобытной теологии и из под пепла отрицающей критики.{15}
Два примера помогут выяснить, как слагался священный язык древних храмов, и каким образом три кроющиеся в нем значения оказались тождественными и в символах Египта, и в Книге Бытия. На множестве египетских памятников встречается такой символ: венчанная женщина держит в одной руке крест — символ вечной жизни, а в другой — скипетр, украшенный цветами лотоса, символ посвящения; это — богиня Изида. Изида же имеет три различных значения. В прямом смысле она изображает женщину, следовательно и все мирское женское начало; в аналогическом смысле она олицетворяет совокупность всей земной природы со всеми её зарождающимися силами; в высшем смысле, она символизирует невидимую небесную природу, элемент душ и духов, духовный свет, разумный по существу, который один только может даровать посвящение.
Символ, соответствующей Изиде в тексте Кн. Бытия и в сознании иудео-христианском, есть Ева, IЙVЙ, вечная женственность. В этом смысле Ева не только жена Адама, но и Божественная Супруга. Она составляет три четверти Его сущности. Ибо имя IЙVЙ, из которого сделали Jйhovah и Iavиh, состоит из приставки Jod и имени Evи.
Первосвященник Иерусалима произносил однажды в год божественное имя, провозглашая его — буква за буквой — следующим образом Iod, hи, vau, hи. Первый
Другой пример. Большую роль в истории Адама и Евы играет Змий. Кн. Бытия называет его Nahash. Какое же значение имела змея для древних храмов? Мистерии Индии, Египта и Греции отвечают в один голос: змея, свернувшаяся кольцом, означает мировую жизнь, магической силой которой является астральный свет. В ещё более глубоком смысле Nahash означает силу, которая приводит жизнь в движение, то взаимное притяжение, в котором Жофруа Сент-Илер видел причину всемирного тяготения. Греки называли это притяжение Эросом, Любовью или Желанием. Попробуйте применить эти два смысла к истории Адама, Евы и Змия, и вы увидите, что грехопадение первой пары или "первородный грех" превратится в великое устремление природы с её царствами, видами и родами в могучий круговорот жизни.
Эти два примера дают нам возможность заглянуть в глубины Моисеевой космогонии. Уже из этого мы можем предположить, чем была космогония для древнего посвященного и в какой степени она отличается от космогонии в современном смысле. Для современной науки она сводится к космографии. В ней заключается описание части видимой вселенной и изучение связи физических причин и последствий в данной сфере. Такова, например, мировая система Лапласа, в которой наша солнечная система познается по её настоящей деятельности и выводится лишь из материи, находящейся в движении, что представляет чистую гипотезу; — или история земли, в которой различные наслоения почвы являются неопровержимыми свидетелями. Древняя наука не была в неведении относительно развития видимой вселенной, если она имела об этом менее точные понятия, чем современная наука, зато она установила путем интуиции общие законы её развития.
Но для мудрецов Индии и Египта все видимое развитие было лишь внешним аспектом мира, его отраженным движением. И они искали объяснения его в аспекте внутреннему в движении прямом и изначальном. Они находили его в другом порядке законов, который открывается нашему разуму. Для древней науки безграничная вселенная не была мертвой материей, управляемой механическими законами, она была живое целое, одаренное разумом, душой и волей. Это великое тело вселенной имело для неё бесконечное число органов, соответствующих его бесконечным способностям.
Как в человеческом теле все движения происходят от мыслящей души и от действующей воли, так в глазах древней науки видимый порядок вселенной был лишь отражением порядка невидимого, т. е. космогонических сил и духовных монад всех царств, видов и родов, вызывающих своей беспрерывной инволюцией в матерью эволюцию жизни.
В то время, как современная наука рассматривает лишь внешнее, поверхность вселенной, наука древних храмов имела целью раскрыть внутреннюю суть, распознать скрытый состав вещей. Она не выводила разума из материи, но матерью из разума. Она не приписывала рождение вселенной слепому сцеплению атомов, но зарождение атомов объясняла вибрациями мировой Души. Она подвигалась концентрическими кругами от общего к частному, от Невидимого к Видимому, от чистого Духа к организованной Материи, от Бога к человеку. Этот нисходящий порядок Сил и Душ, обратно пропорциональный порядку восходящему Жизни и Тел, представлял онтологию или науку об общих свойствах сущего и составлял основу космогонии.