Великие загадки мира искусства. 100 историй о шедеврах мирового искусства
Шрифт:
Словом, дело замяли. Но о детективных скитаниях черепа все же стало известно. Розенбаум жил недолго. Перед смертью, покаявшись, он решил замолить грех: завещал ужасную реликвию Венской консерватории. А исполнителем своей последней воли назначил все того же Непомука. Но тот решил пренебречь волей покойного друга и оставил череп у себя. Впрочем, долго сей мерзавец не протянул (Бог шельму метит!) и оставил своим преемником профессора анатомии Рокитанского. Врач держать у себя ужасный дар не решился и передал приятелю по фамилии Кундрат. Тот взял, но быстро пришел в ужас, поскольку его замучили кошмары во сне и наяву. Еще бы – ужасная реликвия мстила. Кундрат вернул череп Рокитанскому. В 1895 году он и был обнаружен среди имущества скончавшегося профессора. Нашлись и бумаги, где было указано, какому гениальному владельцу эта страшная находка принадлежит. Через год сыновья покойного
В заключение – весьма странное совпадение. В том же 1809 году, когда умер Гайдн, родился великий русский писатель Николай Васильевич Гоголь, голова которого в результате череды зловеще-запутанных событий исчезла из могилы в начале ХХ века и до сих пор не найдена. И где искать? Опять у френологов? Или у мистиков? Или фанатов? Одним словом, «роман ужасов» продолжается…
Странные картины из жизни Гофмана
Его называют великим и мерзким, служащим Богу и дьяволу, взывающим к самым высоким порывам человеческой души и подробно живописующим всю низость, до которой может скатиться человек. В одном лице он – фантазер и философ, лирик и обличитель.
Великий немецкий писатель-романтик Эрнст Теодор Амадей Гофман (1776–1822) – человек-легенда. Добавим сразу – легенда не из приятных. Так же как выдуманный им Щелкунчик – оскаленный деревянный карапуз, изумленно вытаращивший глаза на мир божий. Пока узнаешь, что это – заколдованный принц, пока разглядишь прекрасное лицо, спрятанное за деревянной личиной, пока поймешь, как можно его расколдовать… Глядь, а отвратительная маска уже прилипла к телу – не отдерешь!
Сама личность Гофмана парадоксальна. Мечтал стать композитором – даже свое третье имя Вильгельм поменял на Амадей (в честь обожаемого Моцарта) – а стал великим писателем. Мечтал заниматься романтическим творчеством, а вынужден был служить на самых скромных чиновничьих должностях. Мечтал быть притягательным собеседником, душой компании, человеком приятной наружности, наконец, а окружающие видели его едким дурным насмешником, неприятным уродцем, прозванным «обезьяной». Мечтал скрыться от удушающей обыденности в волшебстве фантазий, а понял, что действительность превращается в жуткую фантасмагорию. В этой фантасмагории он и творил, и жил. И в жизни его встречались такие странноватые картины…
Детство в интерьере безумия. Гофман родился 24 января 1776 года в немецком Кенигсберге (ныне это – наш Калининград, так что мы с Гофманом – соотечественники). Отец – судейский адвокат развелся с матерью Гофмана Луизой, когда Эрнсту было всего 4 годика. Луиза с сыном вернулась к своей матери. Вот тут-то и начались первые настоящие несчастья. Здоровье Луизы сильно ухудшилось после развода. Она и до того страдала истерическими припадками, но теперь постоянно плакала в своей комнате. К тому же ее начал выводить из себя сын. Она и раньше не слишком любила его. Но теперь, когда он носился по комнатам, изображая разбойника, или завывал, подражая привидению, бедная Луиза просто приходила в ужас. Дошло до того, что она безропотно передала воспитание мальчика своему брату, юристу, человеку сухому, чванливому и крайне педантичному. Атмосфера дома осложнялась еще и жильцами, которым бабушка сдавала верхний этаж. Там жила по-настоящему безумная дама, вопли которой будили всех в самое неурочное время. В итоге юный Гофман ни о чем не мечтал так страстно, как выбраться из этого дома, да к тому же – самому не сойти с ума.
Мечта о свободной жизни – без контроля и денежной зависимости от родственников – начала принимать реальную форму, когда, окончив Кенигсбергский университет, Гофман в 1796 году получил предложение занять должность юриста в суде города Глогау, а значит, возможность покинуть «тихое семейство» родственников. Увы, уже за этот первый самостоятельный шаг в жизни пришлось заплатить. 13 марта 1796 года умерла его бедная мать. «Несчастная! Кажется, она оплатила мою свободу!» – с грустью написал Гофман своему лучшему другу – Готлибу фон Гиппелю.
Ситуация повторилась, когда в 1803 году умерла любимая тетя Гофмана – Софи Дёрфер. Именно тетя Софи, так и не вышедшая замуж старая дева, занималась с маленьким сыном сестры. Софи была единственной в семье слушательницей первых литературных набросков племянника, которому педантичный дядя не разрешал заниматься бумагомаранием. И вот удивительно – первую музыкально-критическую статью Гофмана «Послание монастырского священника своему столичному другу» опубликовали именно в тот год, когда не стало Софи. «Неужели сердобольная тетя уговорила Небеса напечатать мое творение? Так и с ума сойти недолго!» – с горькой иронией восклицал Гофман в письме к верному Гиппелю.
Любовь в интерьере отчаяния. В 1802 году Гофман женился на полячке Марии Текле Михалине Рорер-Тшиньской, которую по-дружески звал Мишкой. В этом браке вообще скорее преобладала дружба, чем любовь. Когда в 1805 году родилась дочурка, ее назвали Цецилией – естественно, в честь небесной покровительницы обожаемой Музыки – святой Цецилии. Дочь явно принесла удачу – Гофман получил выгодное место в Варшаве, которая тогда входила в состав Пруссии.
Большое жалованье. Прекрасный дом. Начальство поощряет музыкальные занятия. Гофман даже ухитряется открыть Варшавское музыкальное общество. Впервые на титульном листе партитуры зингшпиля «Веселые музыканты» Гофман официально величает себя Амадеем Гофманом. Но счастье не длится долго. Расплата становится трагической. В 1806 году наполеоновская армия оккупирует Варшаву. Гофман едва спасается от ареста, тайком перебравшись в Берлин. В Берлине – голод, холод, толпы беженцев. Чтобы сохранить жену и дочь, Гофман отсылает их к родственникам в Познань. Никогда не простит он себе этого! Там, в Познани, заболевает жена, а двухлетняя дочь умирает. Узнав об этом, Гофман сваливается в нервной горячке. «О здоровье уже и не думаю… нужда… достигла крайней степени. Вот уже пять дней я ничего не ел, кроме хлеба, – такого еще никогда не было», – напишет он верному другу Гиппелю.
В конце концов уже отчаявшийся Гофман находит место капельмейстера в театре Бамберга. Вместе с женой он перебирается в этот маленький сонный немецкий городок, которого мало коснулась война. Приходится работать под началом невежественного и чванливого директора. Но есть и плюсы: театр ставит несколько гофмановских зингшпилей. А лейпцигская «Всеобщая музыкальная газета», с которой Гофман сотрудничает в качестве музыкального критика, печатает его первую сказочно-фантастическую новеллу – «Кавалер Глюк». «Похоже, что наконец-то соизволила начаться моя литературная карьера!» – восклицает новоявленный писатель. Ко всем этим милостям судьбы в Бамберге присоединяется еще и Любовь. Та самая, что приходит раз в жизни и пишется с прописной буквы.
Ее звали Юлия Марк. Гофман давал ей уроки музыки и влюбился. Все было против его чувства – двадцатилетняя разница в возрасте и его узы брака, ее богатая семья почтенных чиновников и его неопределенное положение в обществе. Но она влюбилась в него – пусть робко, как ученица в учителя. А он пел с ней дуэты и читал стихи. Идиллия, как всегда, разрушилась быстро. Увидев эту странную влюбленность, мать выдала Юлию замуж за богатого дельца. Гофман чуть с ума не сошел от отчаяния. Чуть не на коленях умолял он фрау Марк не губить дочь. Ведь ее нежная душа не будет счастлива с таким богачом.
И Юлия действительно не будет счастлива. Муж станет бить и обманывать ее. Юлия разведется, приедет к матери в Бамберг и вернет девичью фамилию. Она даже попытается петь на вечерах, ведь Гофман говорил, что у нее прекрасный голос. Но вечера эти станут оканчиваться только слезами. Так за юношескую влюбленность Юлия заплатит сломанной жизнью. Но зачем?
…Очнувшись от несчастной любви, Гофман начнет писать – лихорадочно, страстно. В Юлии был для него весь мир, полный романтики, музыки и… предательства. И весь этот сложный, двуличный и роковой мир выплеснется на страницы его книг. Вот зачем судьба преподаст Гофману такой страшный урок – она заставит его писать. Юлия станет прототипом всех его последующих героинь – и ангелоподобных красавиц, способных на великую романтическую любовь, и лживых юных девиц, которые предают своих возлюбленных. Самым ярким примером станут романтическая Серпентина и циничная Вероника из сказки «Золотой горшок». Потом будут героини «Песочного человека», «Крошки Цахеса», «Повелителя блох», незабвенных «Житейских воззрений кота Мурра» и других.