Великий Ганнибал. «Враг у ворот!»
Шрифт:
Выйдя на побережье Адриатики, Ганнибал попытался восстановить морские связи с родиной. Отсюда он начал продавать работорговцам захваченных им в плен римских легионеров. Как только скованные цепями понурые сыны Рима оказались на рынках рабов Средиземноморья, «акции» Ганнибала на родине возросли и в Большом Совете 104-х Карфагена почти затихли голоса его недругов и, наоборот, многие заговорили о необходимости оказать помощь своим войскам в Италии и Иберии. Правда, как водится в таких случаях, это были всего лишь разговоры.
Одноглазый Пуниец не сидел сложа руки, он пытался вести активную политику с врагами Рима. Так, он предложил царю Македонии Филиппу V объединить
Но, несмотря на все удачи Ганнибала в Италии, все это пока было недоступно.
…Кстати, Гнея Сервилия действительно «понизили», отправив командовать римским флотом! Во флоте в ту эпоху служить не очень-то любили, поскольку это не считалось престижным! Так вот, ему предписывалось обеспечивать контроль над морскими путями из Карфагена в Испанию, чтобы всячески мешать пунам воевать там, на равных с братьями Сципионами…
Повинуясь разуму и пойдя на юг Италии, где он смог захватить богатейшую добычу и дать своему войску необходимый отдых, Ганнибал, как это ни парадоксально, допустил одну из своих роковых ошибок! Карфагенский полководец дал римлянам возможность выиграть бесценное время и восстановить боеспособность своей армии. Четыре наспех собранных ими легиона успели-таки соединиться с остатками войск Сервилия, и… Ганнибалу по сути дела приходилось начинать все с начала.
Пришла пора карфагенскому полководцу послать гонца к глубоко законспирированному шпиону в самое логово врага – в Рим. И хотя нашлось достаточно претендентов на эту трудную роль, но Ганнибал долго сомневался: кого послать! Как часто бывает в таких случаях, решение пришло само по себе и весьма неожиданное!
…После того, как Ганнибал заключил Имильку в свои объятия (или, скорее, она его?), неистовая испанка была счастлива, как только может быть счастлива любящая женщина, делящая ложе со своим избранником. Снискав расположение и ласку человека, который в ее глазах принял блистательный образ полубога, она чувствовала себя способной на подвиг. Ей удалось убедить предводителя пунийцев, что именно ей, женщине, будет легче проникнуть в Рим.
…Облаченная в малоприметную, поношенную, невзрачную одежду, скрадывавшую ее восхитительные формы, поздней ночью Имилька собралась в путь. Совершенно непостижимым образом эти приготовления, изменившие ее внешность, только прибавили ее красоте чуточку дикого, лесного очарования. Вскочив на коня, она тихонько выехала из карфагенского лагеря и только потом пустила горячего скакуна крупной рысью в сторону Рима…
Оказавшись в его окрестностях, Имилька бросила своего коня, предпочтя отправиться дальше пешком, чтобы не привлекать внимания
– Стой! Кто идет?
Это был патруль легионеров, который караулил Аппиеву дорогу на подходе к Риму. Имилька еще не успела ничего ответить, как услышала зловещий звон тетивы…
Не получив отзыва, следуя суровому приказу своего центуриона стрелять без предупреждения – Рим оказался на особом положении, оба караульных, быстро сорвав луки и прицелившись, одновременно спустили тетивы своих луков в замаячившую неподалеку маленькую фигурку. Они были меткими лучниками: обе стрелы, глухо свистя, вылетели и впились в девичье тело…
В глазах у иберийки потемнело. Она ощутила резкую боль в животе и под грудью: стрелы пронзили и… алую «змейку» и… сине-зеленую «птичку»! Прекрасное лицо Имильки стало восковым; взор помутился, лишь глухой стон вырвался из побелевших уст и, запрокинув голову, она упала навзничь, застыв без единого слова, без единого движения…
Тяжелораненая, истекающая кровью, бесстрашная испанка лежала на опушке. Легионеры наклонились над телом упавшей, пытаясь разузнать, кто она и что ей нужно в столь ранний час поблизости от находившегося на военном положении Рима. В ответ бедная жертва их меткой стрельбы только хрипела, она не могла произнести ни слова. Смертельная бледность уже разливалась по чертам ее прекрасного лица; губы синели, руки и ноги немели…
Быстро обыскав девушку, караульные нашли у нее секретное послание Ганнибала к его шпиону в Рим. Ожесточенные неоднократными поражениями от Ганнибала, легионеры грязно надругались над ее остывающим телом. Затем уже полумертвую Имильку распяли на дереве, прибив кольями кисти рук и ступни ног, и бросили в лесу – мучительно дожидаться спасительной смерти…
Вместе с Имилькой погиб и… ее ребенок от Ганнибала, которого вот уже три месяца она носила под сердцем. Ни алая «змейка», ни сине-зеленая «птичка», ни тем более «черная бабочка» не защитили его: у них было другое предназначение – эротическое… сексуальное… любовное, наконец!
Но не будем кощунствовать над божьим даром! Таинство зачатия, дети – это святое! Пунийскому полководцу не суждено было этого узнать, Имилька скрывала от любимого, что скоро он станет отцом, надеясь сообщить ему радостную весть после возвращения из Рима. Но судьбе это было не угодно…
Так случится, что Ганнибал никогда не узнает, как и при каких обстоятельствах погибла столь преданная ему душой и телом Имилька. А с ней и реальная возможность стать отцом, о чем он не ведал! Он лишь смутно догадывался, что с ней что-то случилось, если она не вернулась с этого опасного задания.
Вряд ли он любил ее! Любил бы, не послал бы в логово врага! Скорее, чисто по-мужски привязался, привык, и «пошло и поехало». Так с сильным полом бывает: он, как правило, любит уход, заботу, ласку и… «все остальное»! В общем, ППЖ…
К его чести следует признать, что Ганнибал всячески старался выяснить ее судьбу, но следы ее бесследно исчезли…
Шла ужасная, затяжная война. Военное лихолетье ломало человеческие судьбы, унося жизни многих тысяч, десятков тысяч людей, мужчин и женщин, стариков и детей. Не пощадила судьба и Имильку…