Великий Гусляр
Шрифт:
Площадь вокруг монумента была перекопана. Бульдозеры разравнивали землю, экскаваторы рыли траншеи, множество людей трудились, разгружая саженцы и внедряя их в специальные ямы. Школьников, с песней вышедших на площадь, сразу погнали в сторону, где создавались клумбы. И школьники, достав лопаточки, принялись вскапывать почву.
На балконе Гордома сгрудился духовой оркестр и оглашал окрестности веселыми маршевыми звуками.
Удалов стоял как прикованный к месту и лихорадочно рассуждал: кто из великих людей проживал
Тут Удалов узнал бульдозериста. Это был Эдик из его ремстройконторы.
Удалов подошел к бульдозеру, понимая, что вопрос следует задавать не в лоб, осторожно.
Бульдозерист Эдик тоже увидел своего начальника и удивился:
— Корнелий Иваныч, почему не в спецбуфете?
По крайней мере Эдик на Удалова не сердился.
— Расхотелось, — ответил Удалов. — Как дела продвигаются?
— С опережением, — сказал бульдозерист. — Взятые обязательства перевыполним! Сделаем монумент на три метра выше проекта!
— Сделаем, — согласился Удалов, понимая, что к разгадке монумента не приблизился. Конечно, надо уходить, не маячить же на площади. Но любопытство — страшный порок. — Внушительно получилось, правда? — спросил он.
— Чего внушительно?
— Фигура внушительная.
— Вам лучше знать, Корнелий Иванович, — ответил бульдозерист.
— Крупная личность? Большой ученый?
— Это вам виднее, — неуверенно ответил бульдозерист. Значит, не ученый. Или писатель, или политический деятель.
— А когда он умер, не помнишь? — спросил Удалов, показывая на памятник.
Взгляд бульдозериста был дикий. Видно, Удалов сморозил глупость. И дата смерти человека, нижняя половина которого уже стояла на площади, была известна каждому ребенку.
— Нет, ты не думай, — поспешил Удалов исправить положение. — Я знаю, когда он умер. Просто тебя проверить хотел.
— Проверил?
Но тут бульдозер начал медленно разворачиваться ножом на Удалова. В движении была какая-то угроза.
— Если бы не очередь на квартиру, — сказал без улыбки Эдик, — я бы иначе с тобой поговорил.
— Все! — закричал Удалов. — Ухожу. Я пошутил.
Он быстро пошел в сторону, стараясь не попасть под лопату бульдозера, и чуть не наступил на девчушку, которая ручками размельчала комья земли на будущей клумбе.
— Девочка, девочка, как тебя зовут? — спросил Удалов.
— Ниночка, — ответила девочка.
— Молодец, а ты в садик ходишь?
— В садик, — сказала девочка. — А ты кто?
— А я на работу хожу, — признался Удалов. — Скажи, крошка, это какому дяде памятник делают?
— Хорошему дяде, — ответила девочка уверенно.
— Он книжки пишет? — спросил Удалов.
— Книжки пишет, — подтвердила девочка.
— Он с бородой?
— С
— Это дядя Толстой? — догадался Удалов.
— Ой! — воскликнула девочка, дивясь такой догадливости Удалова.
Она вскочила и побежала к воспитательнице, которая в окружении других малышей высаживала в землю кусты роз.
— Марья Пална! — закричала девочка. — Марья Пална! А этот дядя говорит, что наш памятник толстый!
— Гражданин! — Воспитательница оказалась красивой женщиной ниже среднего роста. — Вы что здесь делаете?
— Не обращайте внимания, — сказал Удалов. — Я обедать иду. Хотел девчушке помочь — пускай воспитывается. А она у вас молодчина. Знает, что памятник Толстому возводится.
— Что? — Женщина дернула девочку к себе, чтобы добрая рука Удалова не успела опуститься на ее головку. — Уйдите! Не травмируйте ребенка! Я буду жаловаться!
На крик стали оборачиваться люди, и Удалов быстрыми шагами пошел к пьедесталу. Сзади был шум, какие-то объяснения, вроде бы готовилась погоня.
Он обогнул пьедестал и увидел, что там лежит отдельно громадная бетонная рука с зажатым в ней портфелем, другая рука с раскрытыми пальцами, куски бюста, но главное, под большим брезентом — голова. Шар в рост человека.
Ноги сами понесли Удалова посмотреть на голову. Хоть и призналась девочка, что памятник будет Толстому, все равно хотелось проверить.
Удалов деловито подошел к голове, протянул руку, приподнял край тяжелого брезента, но увидел только ухо. И в этот момент сзади раздался пронзительный свист, к нему бежал милиционер, за ним — другие люди и дети.
Удалов понял: дело плохо. Он кинулся бежать с площади.
Но далеко не убежал — с другой стороны уже ехала «Скорая помощь». Она затормозила у раскопанной траншеи, из машины выскочили санитары с носилками и также кинулись к Удалову. Удалов, как заяц, метался по полю, перепрыгивая через ямы, но кольцо преследователей все сужалось.
Удалова поймали бы, если бы не неожиданное отвлечение.
Внезапно воздух потемнел, на город наползла черная туча.
— Красная игрушка! — раздались крики в толпе. — Красная игрушка!
И тут же люди побежали прочь, ища укрытия, подхватывая на пути детишек.
Через полминуты Удалов остался один посреди площади.
Гроза идет, понял он и, благодаря природу за своевременное вмешательство, поспешил к торговым рядам, чтобы укрыться там. Но далеко отойти не успел, потому что все время оглядывался.
И с неба сорвались первые капли влаги.
Капли были черными, едкими, они жгли лицо и проникали сквозь одежду. Удалов побежал быстрее, но дождь становился все гуще. К тому времени, когда Удалов добежал до какого-то пустого подъезда, все тело горело от ожогов, а одежда начала расползаться и слезать с тела.