Великий Карузо

Попкес Стивен

Очнулась Норма в госпитале с маской на лице. В дальнем углу комнаты она увидела распятого Иисуса. Как ей представлялось, Он был тем, кто все понимал, — понимал настолько, насколько способен человек с пронзенными запястьями и ступнями.

Должно быть, ее подключили к каким-то приборам, потому что стоило Норме очнуться, как в палату тут же вошла медсестра и принялась ее осматривать. Спустя десять минут появился доктор Пибоди.

Он выглядел так,

словно все эти годы мечтал сказать ей, что она нуждается в его, и только в его, лечении. Только им сделанная операция может спасти.

Норма стянула с лица маску.

— Когда я могу уйти домой? — прохрипела она.

Пибоди застыл, раскрыв от удивления рот. Ради того, чтобы увидеть его лицо, стоило смириться даже с мельтешащими в глазах черными точками.

— Мисс Карстейрс…

— Да. Я умираю. Я знаю. Назначьте мне сиделку, чтобы я могла получать кислород дома.

У Пибоди, похоже, перехватило дыхание.

— Что-нибудь еще? — ласково спросила она. Пибоди пулей выскочил из палаты.

Не успел он скрыться за дверью, как появился Бен.

— Постойте-ка, сейчас догадаюсь. Вы не хотите выполнять его предписания.

Норма кивнула и в изнеможении откинулась на подушку.

— Заберите меня отсюда. Я умру дома. И большое вам спасибо.

Ленни сказал, что ей повезло. Пневмония оказалась не слишком серьезной. Боли, которых Норма ожидала от рака легких, так и не пришли. Она избежала эмфиземы легких с перспективой утонуть в собственной жидкости. Была лишь сильная, непроходящая слабость. Поднять руку или перевернуться на другой бок стоило невероятных усилий. «Повезло? Пожалуй, так оно и есть», — подумала она.

Ленни перебрался к ней. Каждый день навещал Бен. Через день приходила сиделка, помогала мыть ее и следила за подачей кислорода.

Норма привыкла к кислородной трубке. Хотя она и не приносила улучшения, но все же облегчала ее состояние. Ей казалось, что майты, делая свое дело, принимали эту помощь.

— Вы говорили, что все дело в земле, — сказала она с улыбкой Бену. — Земля говорит через меня.

— Я уже так не думаю. Это напрасная трата материи, — с раздражением сказал Бен. — Еще не поздно. Мы можем воспользоваться FTV.

Ленни стоял за спиной Бена, взгляд у него был страдальческий.

— Не покидай меня, мама, — тихо сказал он.

— Все уходит, — ласково проговорила она, теряя сознание. — Я тоже.

Норма парила над каким-то не то лесом, не то фабрикой. Она не могла сказать

наверняка. Мир пребывал в неистовом движении: на глазах вырастали и переплетались одно с другим огромные деревья, ветви их беспорядочно спутывались между собой. Дороги терялись в зарослях кустарников, те, в свою очередь, растворялись, образуя океан. В воздухе стоял рабочий гул: стучали молотки, визжали пилы, слышались чьи-то голоса. Повсюду усердно трудились паукообразные существа, но, когда Норма проплывала мимо, они поднимали к ней свои мордочки с тем, что называлось бы улыбкой, обладай они способностью улыбаться.

Из-под земли выросла скамья. Норма опустилась на нее.

«Все это я, — думала она, гордая собой. — Каждый паучок, машина, фабрика. Все это я».

Рядом присел Энрико Карузо. Не тот грузный, неуклюжий Карузо со старых фотографий. Этот выглядел красивее и добрее. Скорее это был Марио в роли Карузо.

Она пристально посмотрела на него:

— Что такое? Вы теперь привидение? Он рассмеялся густым звучным смехом.

— Вряд ли. Клетки вашего мозга одна за другой умирают. Мы подумали, что это та малость, которую мы можем сделать. — Он махнул своими благородными руками. — Ничего подобного в действительности не происходит, вы все выдумываете. А поскольку вы это выдумываете, значит, это то, что вам хочется видеть.

— А-а, — сказала Норма и улыбнулась.

Зазвучал «Трубадур» Верди. И оказался вполне к месту. У нее не возникло желания подпевать. Теперь достаточно было слушать.

— Вам известно, что происходит в моей комнате? Энрико на секунду задумался.

— Мне известно то, что знаете вы. Вы впали в кому. Ленни сейчас пересказывает Бену ваше пожелание насчет того, как следует поступить с вашими останками. Бен находчивый человек, так что наверняка все устроит.

— Мы им споем?

— Обязательно.

— Это то, чего вы хотели? Энрико пожал плечами:

— Этого достаточно. А как считаете вы? Норма улыбнулась, глядя на заходящее солнце:

— Этого достаточно.

Опускались сумерки. Она видела, как тускнеющий океан превращается в призрачную пурпурную дымку. Как закат, как вечер. Все подаренные ей воображением образы постепенно исчезали. Темнота сгущалась, пока Норма слушала музыку.

Когда опустилась ночь, Энрико с сожалением сказал:

— Вы, конечно, этого не увидите.

Норма, стараясь утешить, взяла его за руку. Рука была теплая, сильная.

— Погодите, погодите. То ли еще будет.