Великий магистр
Шрифт:
Ганимед поднял взгляд, искренне потрясённый.
— Но… КАК?
Аврора усмехнулась.
— Говорю же — воля судьбы. Оплошность, случай… Но то, что ты сделал в сговоре со старшим магистром Канутом Лоренцией, не будет тебе прощено.
Ганимед помертвел… Предчувствия его не обманули.
— Ты готовил ПРЕСТУПЛЕНИЕ, Ганимед Юстина, ты ПРЕДАТЕЛЬ и СВЯТОТАТЕЦ, ты лживый пёс, нет тебе веры и прощения! — обрушивался на его голову страшный, звонкий голос, а перед глазами вспыхивали цветные пятна. — ABELLADERION!
Не было в Языке слова более страшного, чем это. Тот, кого им называли, должен был
Последним, что Ганимед увидел в своей жизни, был занесённый над ним меч Великого Магистра.
Собрание ахнуло… Раздались возгласы ужаса, а Аврора опустила меч и оттолкнула ногой обезглавленное тело, из шеи которого хлестала кровь, растекаясь по полу тёмной лужей. Алекс прижал смертельно побледневшую Карину к груди, заслоняя ей рукой глаза, а Юля смотрела на Аврору напряжённым, немигающим взглядом, и выражение её окаменевшего лица было трудно определить.
Канут затрясся всем телом, когда испепеляющий взгляд Авроры обратился на него. Всей своей кабаньей тушей он рухнул на пол, на колени, и по его жирному лицу текли ручьями слёзы.
— Владычица… госпожа… Великая… Прости… пощади… не губи! — высоким, бабьим голосом завыл он, содрогаясь от рыданий.
— Встань, — приказала Аврора презрительно.
Но Канут только трясся и бормотал «прости, пощади».
— Abelladerion, — изрекла Аврора, и он вовсе пал ниц.
По едва заметному знаку Авроры появились бойцы отряда «чёрные волки» и, подхватив Канута с обеих сторон под руки, поставили его на ноги.
— Боров жирный, — прошипел один из бойцов из-под маски.
Второй взмах меча Великого Магистра был встречен потрясённым молчанием. Аврора сказала:
— Вот теперь справедливость восторжествовала.
2.4. Неприятная необходимость
«Чёрные волки» унесли трупы, и о свершившейся казни говорили только лужи крови на полу. В руке Авроры был меч Великого Магистра, впервые за долгое время обагрившийся кровью, а сама она сидела на троне, обводя взглядом притихших шокированных гостей. Едва заметно усмехнувшись, она сказала:
— Не бойтесь… Если ваша совесть чиста, вашей жизни ничто не угрожает.
Юля, до сего момента хранившая каменное молчание, подала голос:
— Аврора, ты казнила обоих старших магистров. Кого ты думаешь назначить на их место?
— Своевременный вопрос, — кивнула Аврора. — Оскар, подойди ко мне. Меча не опасайся, мой друг, к тебе у меня нет претензий.
Оскар, белее рубашки под своим смокингом, поднялся к трону и опустился на ступеньках на колени.
— Тебя я назначаю единственным старшим магистром, — сказала Аврора. — Больше и не надо… А то слишком много интриг, — добавила она с усмешкой.
Оскар, поцеловав окровавленный меч, сказал глухо:
— Клянусь в верности до последнего вздоха и последнего удара сердца.
Поднявшись с трона и спустившись, Аврора положила меч на подушку и снова окинула присутствующих взглядом — уже не грозным, а с оттенком лёгкой насмешливости.
— Надеюсь, этот досадный инцидент не испортил никому аппетит? Предполагалось ещё угощение. Никто не откажется?
Никто не посмел высказать отказа. Гостям были розданы бокалы с кровью; никто не был забыт и обнесён, угощение досталось всем — Аврора лично следила за этим. Гости, понемногу отходя от шока, начали тихонько обсуждать случившееся, а Аврора подошла к Карине с Алексом.
— Милая, — обратилась она к уткнувшейся в грудь мужа Карине, — я хочу извиниться перед тобой за то, что тебе пришлось увидеть всё это… Это была неприятная, но всё же необходимость.
— Аврора, ты разрешишь нам отбыть домой? — спросил Алекс. — Карина плохо себя чувствует.
— Разрешаю. Разумеется.
Аврора мягко дотронулась до плеча Карины и отошла.
2.5. Кошмар
Я проснулась оттого, что кто-то смотрел на меня. Кто-то сидел на мне: я чувствовала лёгкое давление на грудь. Глаза открылись сами собой… Сияющая обнажённая женщина с медово-золотистыми волосами, шевелившимися в воздухе вокруг неё, как живые. За её спиной виднелись раскинутые белые крылья — две пары; она сидела верхом на моих бёдрах и смотрела, склонив голову набок, а её ладонь, прохладная, невесомая, гладила мне живот.
Казалось, даже мои мысли были парализованы… Ни крика, ни вздоха не могла я издать, не могла позвать на помощь даже мысленно. Сияющая сила нагой незнакомки не поддавалась измерению. Она была бесконечна.
Её палец дотронулся до медальона на моей груди.
«Твой ребёнок под моей защитой, — пропел её голос у меня в голове. — Не снимай этот оберег».
Склонившись, она приблизила губы к моим… Свет струился из её немигающих глаз и обволакивал, живые золотые пряди волос обнимали меня и щекотали, полупрозрачные крылья окутывали меня коконом. Запустив пальцы в мои волосы, она играла ими, раскладывала на подушке, проводила кончиками ногтей по моим щекам. Так она забавлялась, а я лежала полумёртвая от ужаса…
— МАЛЫШ, ПРОСНИСЬ!
На тумбочке горела лампа, а вместо нагой женщины с живыми волосами надо мной склонился Алекс. Гладя прохладными ладонями моё лицо, он встревоженно вглядывался мне в глаза, будто хотел прочесть мысли.
— Ты стонала во сне, — сказал он.
Через пять минут мы сидели на кухне. Я пила маленькими глотками тёплое молоко, сидя на коленях у Алекса, а он нежно заправлял пряди волос мне за уши. Да, он читает мои мысли, проникает в «сердце моей тени», ну что ж… Зато его подарки всегда в точку, он всегда знает, чем я недовольна и как устранить причину моего недовольства. Мне не нужно ему готовить: он питается в этих «пунктах». Как боец он получает два литра, но выпивает их не за один раз, а предпочитает подкрепляться утром и вечером. Он всегда сыт, так что я могу не опасаться его клыков…
Впрочем, что я говорю! Ерунда, конечно, он ведь любит меня… Я вижу это в его глазах. Сытый или голодный — неважно. И я его ужасно люблю… Мой злобный, страшный, огромный, лысый, голубоглазый вампирище!
Прижимая меня к себе одной рукой, он отнёс меня, как ребёнка, в спальню, уложил и укрыл одеялом.
— Ну, как ты? Успокоилась?
— Да, получше стало… Я тебя просто жутко люблю.
— Жутко?
— Ага…
— Ну, тогда я тебя — кошмарно.
Его улыбка, хоть и немного клыкастая, — самая лучшая на свете.