Великий Наполеон
Шрифт:
Однако, как бы то ни было, вопрос о наследнике получил возможное решение – им мог быть объявлен маленький Шарль Луи Наполеон Бонапарт.
Проблема была тут только в том, что это очень огорчало его родственников, включая даже и его отца.
V
Луи Бонапарт саму идею того, что его сын может стать наследником императора, в то время как он, его отец, при этом из цепочки престолонаследия исключается, рассматривал как оскорбление. Еще хуже чувствовал себя Жозеф Бонапарт. Согласно старинной традиции он именовался «Месье» – не как обычное вежливое обращение, а как почетный титул самого старшего из братьев царствующего монарха Франции. Проблема, однако, состояла в том, что по той же самой освященной временем королевской традиции монархом автоматически становился самый старший из братьев, a титул «Месье» следовал второму, следующему за ним по старшинству. В императорской же Франции монархом был Наполеон I, младший брат «Месье», – и старшему
А после коронации, прошедшей в декабре 1804-го, он и вовсе разобиделся, потому что сын его младшего брата Луи, маленький Шарль Луи Наполеон Бонапарт, получил полное преимущество по сравнению со всеми своими кузенами, потому что он, единственный из них, был не только племянником императора, но и внуком императрицы.
Кстати, о коронации. Во-первых, Наполеон короновался не в Риме, а в Париже, буквально выписав туда для этой цели папу римского. Во-вторых, целился он явно повыше, чем просто в императоры Франции, потому что в дополнение к своему французскому венцу он добавил и второй – короля Италии. Не всей географической Италии, а северной ее части, примерно в границах лангобардского королевства [3], а в школах Франции стали уделять повышенное внимание изучению истории Карла Великого, правившего, как известно, чуть ли не всей Европой.
И, наконец, в-третьих: сестры императора закатили ему грандиозный скандал – нести шлейф его жены, императрицы, венчанной самим Наполеоном императорской короной, они отказались наотрез.
Сестры Бонапарт мадам Жозефину считали «…старой шлюхой…», и слухи о том, что отцом ребенка Гортензии был не их брат Луи, а их брат Наполеон, шли из их окружения.
Родственникам Наполеона многое сходило с рук. Но в данном случае он проявил твердость. Сестрам было сказано, что либо они выполнят волю императора, либо им придется оставить Францию. Прецедент был – Люсьен Бонапарт должен был действительно уехать в некое более или менее комфортабельное изгнание [4].
Так что они покорились. Коронация прошла с необыкновенной пышностью. Правда, перед этой церемонией пришлось исполнить еще одну – Жозефина сообщила папе римскому, что ее брак с Наполеоном не церковный, а гражданский, и, следовательно, они не венчаны. В общем, императору пришлось обвенчаться с супругой. Восемь лет назад, перед заключением их гражданского брака, нотариус вдовы Богарнэ очень не советовал ей вступать в брак с молодым генералом Бонапартом, мотивируя это тем, что у генерала нет ни кола ни двора. После коронации Наполеон не без юмора попросил жену спросить у нотариуса – все ли еще он придерживается своей тогдашней точки зрения? Если она и поинтересовалась точкой зрения старого законника, его ответ остался потомству неизвестным.
Император этот вопрос больше не задавал – осенью 1805 года у него были дела поважнее.
VI
Вопрос «Что такое гений?», по-видимому, ответа не имеет. Необыкновенная одаренность человека в какой-то одной области деятельности вовсе не предполагает, что он будет столь же успешен в чем-нибудь еще. Наполеон Первый, именовавшийся в 1805 году императором французов, далеко не блестяще говорил на французском. Он, по-видимому, вообще не был способен к языкам – не зря его школьный преподаватель немецкого так в нем отчаивался, – но уж французский, казалось бы, он изучал с 10-летнего возраста? И тем не менее говорил с акцентом, и над его оговорками охотно потешались – потихоньку, конечно. Приведем для иллюстрации цитату из превосходной биографии Наполеона, написанной А.З. Манфредом:
«…Он (Наполеон) допускал грубые фонетические и смысловые ошибки во французском языке. Он произносил слово «пехота» (infanterie) так, что оно звучало «ребятня» (enf anterie); он говорил «секции» (section), имея в виду сессии (session); он путал значение слов «перемирие» и «амнистия» (armistice et amnistie) и допускал множество иных грубых ошибок…»
Профессиональный военный, окончивший начальную Военную Школу в Бриенне, а потом еще поучившийся и в Париже, Наполеон Бонапарт не слишком хорошо сидел на коне. Картина Давида, изображающая его на вздыбленном скакуне, – чистая фантазия. Героический командующий Итальянской армией, генерал Бонапарт, с такого коня слетел бы немедленно.
Его верный слуга, Констан, сообщает, что всех лошадей императора объезжали самым тщательным образом. Их приучали без единого движения переносить и грохот пушек, и вспышки выстрелов, и гром военных оркестров, и вообще ни в коем случае не пугаться – конюшие Наполеона боялись за своего государя, который был не слишком искусным наездником.
Более того, Наполеон Бонапарт плохо стрелял. Не в том смысле, что он не попадал в цель – тогдашние мушкеты вообще не гарантировали попадание в человеческую фигуру на расстоянии больше 50 шагов, а в том смысле, что он неправильно держал свое ружье. Констан неизменно встречал своего хозяина после охоты, и у него неизменно оказывалось отбитым правое плечо, потому что он не прижимал
Но, в конце концов, Наполеон Бонапарт не был ни кавалеристом, ни пехотинцем, а был генералом. И в этом качестве он не имел себе равных. Стремительный поход французской армии от Атлантики к Дунаю не был «…бессознательным потоком множества людей…», как определял такие вещи Л.Н. Толстой – в своем роде тоже односторонний гений, который любил веско порассуждать о предметах, в которых понимал очень мало.
Все военные эксперты, занимавшиеся изучением этого похода, отмечают превосходное планирование маршрутов – корпуса шли параллельными путями, не мешая друг другу. Военная администрация ввиду отсутствия наличных «закупала» все необходимое по дороге посредством реквизиций – в обмен на продовольствие, повозки, лошадей и все прочее выдавались расписки, за которые теоретически можно было получить уплату, предъявив их в канцелярии тыловых учреждений армии. Таким образом, создавался удобный для командования компромисс – с одной стороны, армия снабжалась в кредит, с другой – отпадала необходимость в задерживающем движение грабеже, который был необходим для пропитания революционных армий Республики. К тому же это в восемь раз сокращало количество необходимого обозного транспорта. В организационное устройство артиллерии было внесено новшество – погонщики упряжек перестали быть гражданскими, их «милитаризовали» и соединили в одну команду с расчетами орудий. Эта простая мера сильно повысила подвижность артиллерии, особенно на поле боя. Наконец, последнее и самое главное, – корпуса не только двигались быстро. Они были еще и прекрасно нацелены.
VII
Известно с давних времен, что «…сила коалиции меньше, чем сумма сил государств, ее составляющих…». Это, вообще говоря, очень понятно – каждый имеет свои собственные цели и приоритеты, a для того, чтобы действовать вместе, приходится действия координировать.
Это всегда нелегко, а уж когда государства-участники так далеки друг от друга, как составлявшие Третью Коалицию Англия, Россия, Швеция и Австрия, то трудности возрастают еще больше. Перед кампанией 1805 года Наполеон и его штаб взвесили опасности, угрожавшие Франции. Нападение на нее было возможно на двух фронтах: французские войска в Королевстве Италии могли подвергнуться нападению с севера, из Тироля, и с юга, из Неаполя. Территории собственно Франции можно было угрожать на востоке, с верховий Рейна, через Баварию, и на западе, с побережья Голландии, где могли высадиться англо-русские десанты. Теоретически они могли атаковать и на юге, у Тулона, используя английский флот и войска Неаполитанского Королевства.
Наполеон принял решение сосредоточиться на одном направлении – на Баварии. Австрийцы выдвинули там авангарды под номинальным командованием эрцгерцога Фердинанда – на самом деле всем распоряжался генерал Карл Мак, его начальник штаба. Его армия общей численностью в 72 тысячи человек должна была послужить прикрытием для подходивших русских войск под командой Кутузова. В качестве центра операций генерал Мак избрал город Ульм на территории союзника Наполеона, курфюрста Баварского, который и был вскоре занят. Французская Великая Армия, проделав за 13 дней ускоренного марша едва ли не 400 километров, оказалась у Ульма быстрее, чем можно было предполагать. К тому же все подробности ее движения оказались австрийцам неизвестны. Мюрат с назначенной ему императором задачей справился блестяще – армия была прикрыта плотной завесой французской кавалерии. В итоге левое крыло наступавших французских войск обошло Ульм и отрезало его от Вены. В принципе Третья Коалиция могла располагать полумиллионом войск, с возможным добавлением 200 тысяч пруссаков, что превосходило Великую Армию больше чем втрое, – но благодаря скорости ее движения в одной точке, под Ульмом, у нее оказалось сил вдвое больше, чем у противника – около 150 тысяч человек против австрийских 72 тысяч. Численный перевес дал Наполеону возможность «…раскинуть сеть…» – корпуса Великой Армии обошли Ульм со всех сторон, отрезая Маку отступление и к Вене, и в Тироль, на соединение с австрийскими войсками в Италии. Попытка уйти была предпринята слишком поздно, и в итоге, вместе с гарнизоном сдавшегося 20 октября 1805 года Ульма, больше 60 тысяч австрийцев оказались в плену. Огромная победа была достигнута почти бескровно благодаря скорости движения и точности маневров. 13 ноября Наполеон въехал в Вену. Буквально одновременно с этим Мюрату, Ланну и Бертрану (с ними был еще один офицер, полковник саперных войск Дод) удалось хитростью захватить огромный каменный мост через Дунай. На левом берегу Дуная находились русские войска Кутузова в количестве 45 тысяч человек, защищенные рекой. Удача Мюрата и его товарищей обеспечила французской армии легкую и надежную переправу – и Кутузову надо было выбирать одно из двух: остаться на месте, как несчастный генерал Мак, и оказаться в окружении вдвое более многочисленного врага – или немедленно отступать.