Великий Октябрь год за годом (1917 – 1990)
Шрифт:
Кроме того, рабочими проделана и проделывается важная работа – создание вождей пролетариата. Десятки и сотни тысяч отважных рабочих выделяются из нашей среды и бросаются против белогвардейских генералов. Шаг за шагом мы отвоевываем у нашего врага власть, и если раньше рабочие не вполне владели этим делом, то теперь мы постепенно завоевываем у нашего врага одну область за другой, и никакие трудности не остановят пролетариат. Каждую область, постепенно, одну за другой, невзирая ни на какие трудности, пролетариат завоевывает и привлекает представителей пролетарских масс для того, чтобы в каждой области управления, в каждой маленькой ячейке, снизу доверху, – чтобы везде представители пролетариата сами прошли школу строительства, сами выработали десятки и сотни тысяч людей, способных все дела государственного управления, государственного строительства вести самостоятельно.
Товарищи! В последнее время мы наблюдали особенно блестящий пример того, каким успехом сопровождалась наша работа. Мы знаем, как широко распространились среди сознательных рабочих субботники. Мы знаем наиболее измученных голодом и холодом представителей коммунизма, которые в тылу приносят не меньшую пользу, чем Красная Армия приносит на фронте; мы знаем, как в критический момент, когда неприятель наступал на Петроград, а Деникин взял Орел, когда буржуазия вдохновилась и прибегла к своему последнему излюбленному оружию – сеянию паники, мы объявили тогда партийную неделю. В такой момент рабочие-коммунисты
В другой области, в области отношения рабочего класса к крестьянству, мы имели гораздо больше трудностей. В 1917 году, два года тому назад, когда власть перешла в руки Советов, отношение было еще совершенно не ясно. Крестьянство уже все в целом повернуло против помещиков, поддержало рабочий класс, потому что увидело в нем исполнителей желаний крестьянской массы, настоящих рабочих борцов, а не тех, кто предавал крестьянство в союзе с помещиками. Но мы прекрасно знаем, что внутри крестьянства борьба тогда еще не развернулась. Первый год был годом, когда прочной позиции в деревне городской пролетариат еще не имел. Это мы особенно наглядно видим на тех окраинах, где на время укреплялась власть белогвардейцев. Это мы видели прошлым летом, в 1918 году, когда ими были одержаны легкие победы на Урале. Мы видели, что пролетарская власть в самой деревне еще не образовалась, что недостаточно принести извне пролетарскую власть и дать ее деревне. Нужно, чтобы крестьянство своим опытом, своим строительством пришло к тем же выводам, и хотя эта работа неизмеримо более трудна, более медленна и тяжела, но она несравненно более плодотворна в смысле результатов. Это составляет главное наше завоевание в течение второго года Советской власти.
Я не буду говорить о военном значении победы над Колчаком, но я скажу, что, если бы не опыт крестьянства, которое сравнивало власть диктаторов буржуазии с властью большевиков, этой победы не было бы. А ведь диктаторы начали с коалиции, с Учредительного собрания, в этой власти участвовали те же эсеры и меньшевики, которых мы встречаем на каждом шагу нашей работы, как людей вчерашнего дня, как строителей кооперации, профессиональных союзов, учительских организаций и массы других организаций, которые нам приходится переделывать. Колчак начал в союзе с ними, с людьми, которым оказалось мало опыта Керенского, и они проделали второй опыт. Он потребовался для того, чтобы против большевиков поднялись окраины, самые оторванные от центра. Мы не могли дать крестьянам в Сибири того, что дала им революция в России. В Сибири крестьянство не получило помещичьей земли, потому что там ее не было, и потому им легче было поверить белогвардейцам. В эту борьбу были вовлечены все силы Антанты и той армии империалистов, которая менее всего в войне пострадала, – армии японской. Мы знаем, что сотни миллионов рублей были употреблены на помощь Колчаку, что были использованы все средства для его поддержки. Чего же не было на его стороне? Все было. Все, что есть у могущественных держав мира, крестьянство и громадная территория, где промышленного пролетариата почти не было. Отчего же все это разбилось? Оттого, что опыт рабочих, солдат и крестьян еще раз показал, что большевики в своих предсказаниях, в своем учете соотношения общественных сил были правы, говоря, что союз рабочих и крестьян трудно осуществляется, но во всяком случае является единственным непобедимым союзом против капиталистов.
Это – наука, товарищи, если здесь можно говорить о науке. Этот опыт есть самый трудный, все учитывающий и все закрепляющий опыт коммунизма; мы можем построить коммунизм только в том случае, если крестьянство сознательно придет к определенному выводу. Мы можем это сделать только в том случае, когда мы войдем в союз с крестьянами. В этом мы могли убедиться на опыте Колчака. Эпопея Колчака была кровавым опытом, но виноваты в этом были не мы.
Вы знаете прекрасно теперь второй вид гнета, обрушившегося на нашу голову, вы знаете, что голод и холод больше всего обрушились на нашу страну. Вы знаете, что причины этого взваливают на голову коммунизма, но вы прекрасно знаете и то, что коммунизм здесь ни при чем. Мы видим в каждой стране расширение и углубление голодовки и холода, и скоро все убедятся в том, что такое положение в России не есть следствие коммунизма, а есть следствие четырехлетней международной войны. Эта война создала весь ужас, в котором мы живем, создала этот голод и холод. Но мы верим, что скоро выйдем из этого круга. Вопрос весь только в том, что рабочим нужно трудиться, но трудиться на себя, а не на тех, кто в течение четырех лет резал глотки. И борьба с голодом и холодом уже идет везде. Самые могущественные державы подвержены теперь этому гнету.
Нам пришлось путем государственного сбора собрать хлеб с нашего многомиллионного крестьянства, и мы это сделали не тем путем, каким делали капиталисты, которые действовали наряду со спекулянтами. Мы в разрешении данного вопроса шли с рабочими, шли против спекулянтов. Мы шли путем убеждения, мы шли к крестьянину и говорили ему: мы все делаем только для его и рабочих поддержки. Крестьянин, который имеет излишки хлеба и сдает их по твердой цене, есть наш соратник. Тот же, который не делает этого, – есть наш враг, есть преступник, есть эксплуататор и спекулянт, и мы с ним не можем иметь ничего общего. Мы шли к крестьянину с проповедью, и эта проповедь все больше и больше привлекала к нам крестьянство. У нас получились в этом смысле вполне определенные результаты. Если в прошлом году в августе – октябре у нас было заготовлено 37 миллионов пудов хлеба, то в этом году у нас заготовлено 45 миллионов пудов, без особой, тщательной проверки. Улучшение, как вы видите, идет, улучшение медленное, но улучшение несомненное. И если взять даже и те пробелы, которые произошли у нас вследствие занятия Деникиным нашего плодородного района, то все-таки дело идет к тому, что мы сможем провести наш план заготовок и план распределения по государственной цене. И в этом отношении наш аппарат создался в известном смысле, и сейчас мы становимся на социалистический путь.
Теперь перед нами стоит вопрос о топливном кризисе. Вопрос с хлебом у нас стоит уже не так остро; создалось положение, когда мы имеем хлеб, но не имеем топлива. Деникиным отнят у нас угольный район. Отнятие этого угольного района создало у нас небывалые затруднения, и мы в данном случае поступаем так же, как поступали в отношении хлеба. Мы обращаемся к рабочим так же, как обращались и раньше. Так же, как мы переделали наш продовольственный аппарат, который, укрепившись и наладившись, произвел вполне определенную, давшую свои блестящие результаты, работу, точно так же и теперь мы изо дня в день улучшаем аппарат нашего топливоснабжения. Мы говорим рабочим, откуда надвигается на нас та или иная опасность, куда нужно и из какого района бросить новые силы, и мы уверены, что так же, как в прошлом году мы побеждали трудности с хлебом, так и теперь мы победим наши затруднения в топливном вопросе.
Позвольте мне пока ограничиться данным итогом нашей работы. Я позволю себе в заключение указать только в нескольких словах, как улучшается наше международное положение. После того, как мы проверили наш путь, результаты показали, что путь был прям и верен. Когда мы в 1917 году взяли власть, мы были одиноки. В 1917 году во всех странах говорили, что большевизм не может быть привит. Теперь в тех же странах существует уже могучее коммунистическое движение. На второй год после того, как мы завоевали власть, и полгода спустя после того, как мы основали III Интернационал, Интернационал коммунистов, этот Интернационал стал уже фактически самой главной силой в рабочем движении всех стран. В этом отношении опыт, который мы проделали, дал самые блестящие, невиданные, быстрые результаты. Правда, движение к свободе идет в Европе не как у нас. Но, если припомните два года борьбы, вы увидите, что и на Украине, даже в некоторых великорусских частях России, где было особенного состава население, например, в казачьих, сибирских частях, например, на Урале, там движение к победе шло не так быстро и не тем путем, как шло в Петербурге и в Москве – в центре России. Понятно, нас не может удивлять движение в Европе, которое идет более медленно, где приходится преодолевать большее давление шовинизма, империализма, но тем не менее движение там идет неуклонно, той же самой дорогой, на которую большевики указывают. Везде мы видим, как идет это движение вперед. Глашатаи меньшевиков и эсеров уступают дорогу представителям III Интернационала. Эти вожди падают, и везде поднялось коммунистическое движение, и поэтому теперь, после двух лет Советской власти, мы можем сказать, что не только в масштабе русского государства, мы имеем полное право, доказанное фактами, сказать, что и в международном масштабе мы имеем сейчас за собою все, что есть сознательного, все, что есть революционного в массах, в революционном мире. И мы можем сказать, что никакие трудности после того, что мы выдержали, нам не страшны, что мы все эти трудности вынесем, и после того мы все их победим. (Бурные аплодисменты).
1920
Торжественное заседание пленума Московского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, МК РКП(б) и МГСПС состоялось 6 ноября.
На заседании с речью выступил В.И. Ленин.
Текст речи приводится по изданию: В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, с. 1 – 6.
В.И. Ленин.
3-я годовщина Октябрьской революции
(Продолжительные аплодисменты).
Товарищи, мы собрались сегодня сюда в память дней борьбы нашего пролетариата, в память наших революционных завоеваний. Сегодня мы можем праздновать нашу победу. При неслыханных трудностях жизни, при неслыханных усилиях наших врагов, мы все же победили. Мы побеждаем в течение трех лет. Это является гигантской победой, в которую раньше никто бы из нас не поверил. Три года тому назад, когда мы сидели в Смольном, восстание петроградских рабочих показало нам, что оно более единодушно, чем мы могли ожидать, но, если бы в ту ночь нам сказали, что через три года будет то, что есть сейчас, будет вот эта наша победа, – никто, даже самый заядлый оптимист, этому не поверил бы. Мы тогда знали, что наша победа будет прочной победой только тогда, когда наше дело победит весь мир, потому что мы и начали наше дело исключительно в расчете на мировую революцию. Империалистическая война изменила все формы, в которых мы жили до сих пор, и нам не дано было знать, в какие формы выльется борьба, которая затянулась значительно дольше, чем можно было ожидать. Теперь, после трех лет, оказывается, что мы неизмеримо сильнее, чем были до этого, но всемирная буржуазия тоже еще очень сильна, и, несмотря на то, что она неизмеримо сильнее нас, все же можно сказать, что мы победили. Мы всю нашу силу направили на то, чтобы разложить эту буржуазию, и в этом отношении мы работали не без успеха. Это потому, что наша ставка была ставкой на международную революцию, и эта ставка безусловно была верна. Мы знали, что весь мир идет к разрушению, мы знали, что после империалистической войны оставаться по-старому нельзя, потому что империалистическая война в корне разрушила все старые экономические и правовые отношения, разрушила все условия той жизни, на которой до сих пор держался старый порядок. И если бы в такой момент, когда империалистическая война в тысячу раз больше, чем наша пропаганда, подготовила крах, хотя бы в одной стране выступил победоносно пролетариат, то этого условия было бы достаточно, чтобы подорвать силы международной буржуазии.
Если мы теперь бросим общий взгляд на международные отношения, – а мы всегда подчеркивали, что смотрим с международной точки зрения, – и посмотрим на историю войн, которые велись против Советской России, то увидим, что мы имеем мир почти со всеми окружающими нас маленькими буржуазными государствами, которые палачествуют и преследуют у себя дома большевиков. Эти государства целиком являются слугами и рабами Антанты и желают разорить и уничтожить Советскую Россию, но, несмотря на это, мы все-таки заключили с ними мир против желания Антанты. Три такие могущественные державы, как Англия, Франция и Америка, не могли соединиться против нас и оказались разбитыми в той войне, которую они начали против нас соединенными силами. Почему? Потому что подорвано их хозяйство, жизнь их страны, потому что они наполовину трупы, потому что жить по-старому они не могут, потому что тот класс, по воле которого они держатся – класс буржуазии, – сгнил. Он толкнул на империалистическую войну и погубил свыше 10 миллионов человек. Из-за чего? Из-за дележа мира между кучкой капиталистов. На этом он надорвался, на этом подорвал свои собственные основы, и, как ни кажется он сейчас сильным в военном отношении, он внутренне бессилен. Это теперь уже не прокламация в большевистском духе, а это – факт, доказанный огнем и мечом. Они представляют собой класс гибнущий, как они ни богаты и как ни сильны, а мы представляем класс, поднимающийся к победе. И, несмотря на то, что мы слабее, чем они, мы побеждаем в течение трех лет, и мы имеем право сказать без всякого бахвальства, что мы победили.