Великий перелом
Шрифт:
— Мы исправим все, как требуется, — промямлил он.
— Хорошо, — одобрила Лю Хань. — Это очень хорошо, благодарю вас.
Тот, кто победил, может проявить милость. Но — не слишком.
— Когда вы внесете изменения, то, пожалуйста, дайте мне взглянуть на них, прежде чем отнесете документ к печатнику, — добавила она.
— Но…
Хсиа был готов взорваться от негодования. Однако, бросив взгляд на сидящих вокруг стола, он заметил, как закивали другие члены центрального комитета. Их Лю Хань убедила. Хсиа прорычал:
— Если я дам вам текст, сможете ли вы прочитать его?
— Я прочитаю его, — ровным голосом ответила она. — Было бы хорошо, чтобы я смогла его прочитать, вы ведь это имели в виду? Рабочие и крестьяне, для которых предназначается листовка, — это ведь не ученые, которые должны знать тысячи иероглифов. Послание должно быть сильным и простым.
Снова одобрительные кивки. Хсиа Шу-Тао наклонил голову в знак того, что уступает. Но взгляд его был все еще чернее тучи. Лю Хань задумчиво посмотрела на него.
Попытка изнасиловать ее была недостаточной для того, чтобы вычистить Хсиа из центрального комитета, не говоря уже о партии. А как насчет обструкционизма? Если он затянет с исправлениями или вообще не даст ей исправленный текст листовки, что весьма вероятно, этого будет достаточно?
Она надеялась, что Хсиа выполнит свой долг как революционер, но одновременно горела жаждой мести.
Атвар расхаживал взад и вперед по комнате, приспособленной — хотя и не очень удачно — к потребностям Расы. Его короткий хвост рефлекторно вздрагивал. Миллионы лет назад, когда не имевшие разума предки Расы были длиннохвостыми плотоядными, охотившимися на равнинах Родины, это подрагивание отвлекало жертву от другого конца тела — того, который с зубами. Если бы можно было так легко отвлечь Больших Уродов!
— Как жаль, что мы не можем изменить наше прошлое, — сказал он.
— Благородный адмирал? — Вопросительное покашливание Кирела показало, что командир флагмана флота вторжения не уловил ход его мысли.
Адмирал объяснил:
— Если бы мы больше воевали прежде, до образования единой империи, наша военная технология в области оружия была бы более развитой. И мы располагали бы лучшим оружием для завоевания других планет. То, что у нас было, хорошо послужило нам против работевлян и халессианцев, и мы решили, что так будет всегда. Тосев-3 стал крематорием для многих наших предположений.
— Истинно — и неоспоримо истинно, — сказал Кирел. — Но если бы наши внутренние войны длились дольше и велись более эффективным оружием, мы могли уничтожить себя, а не объединиться под властью Императора.
Он опустил глаза. То же самое проделал и Атвар, испустив при этом долгий шипящий выдох.
— Только безумие этого мира заставляет меня исследовать гипотетические варианты. — Он снова прошелся по комнате, конец его толстого короткого хвоста дергался вверх и вниз. В конце концов он вспылил. — Командир, правильно ли мы делаем, ведя переговоры с Большими Уродами и ради практических целей соглашаясь уйти из нескольких их не-империй? Этот поступок не имеет прецедентов, но ведь и с оппонентами, способными производить свое собственное атомное оружие, мы также не встречались прежде.
— Благородный адмирал, я верю, что это правильный курс, каким бы болезненным он ни был, — сказал Кирел. — Если мы не можем завоевать всю поверхность Тосев-3, не повреждая больших частей ее и не вынуждая Больших Уродов продолжать ее разрушение, то лучше сохранить за собой некоторые области и ожидать прихода флота колонизации. Мы получим возможность надежно закрепиться и приготовиться к безопасному приему колонистов и ресурсов, которые они доставят.
— То же самое говорю себе и я, раз за разом, — сказал Атвар. — И мне все еще трудно убедить себя в правильности нашего выбора. Видя, как тосевиты за то короткое время, пока мы находимся здесь, усовершенствовали свою технологию, я задумываюсь, как далеко они уйдут к моменту, когда флот колонизации наконец достигнет пределов этого мира.
— Компьютерные проекты показывают, что мы сохраним значительное опережение, — попытался утешить его Кирел. — Другой возможный путь — тот, который предлагал изменник Страха: использовать наше ядерное оружие в широких масштабах, чтобы принудить Больших Уродов к покорности, — к сожалению, испортит всю земную поверхность.
— Я больше не доверяю компьютерным проектам, — сказал Атвар. — Слишком часто они не оправдывались: мы не настолько хорошо знаем Больших Уродов, чтобы моделировать и экстраполировать их поведение с какой-либо точностью. В остальном, однако, как вы сказали, остается в силе ироническая закономерность: тосевитов гораздо меньше беспокоит разрушение значительной части их мира, чем нас. Поэтому они позволяют себе вести с нами войну в неограниченных масштабах, в то время как мы по необходимости вынуждены отступать.
— Позволяют себе? — спросил Кирел. — Отступать? Я не ослышался, благородный адмирал, вы намереваетесь изменить политику?
— Не стратегию, а лишь тактику, — ответил Атвар. — Если немцы, например, осуществят свою угрозу, которую их лидер донес до нас через особь фон Риббентропа, и возобновят ядерную войну против нас, то я буду действовать так, как предупреждал, и основательно разрушу германскую территорию. Это научит то, что останется от Германии, самому главному: с нами не следует шутить — и благотворно повлияет на поведение других тосевитских не-империй.
— Так и следует, благородный адмирал, — согласился Кирел.
Он был достаточно тактичен, чтобы не отметить, как сильно этот план напоминает план Страхи, и за это адмирал мысленно поблагодарил его.
— Не могу, однако, представить, чтобы германские тосевиты пошли на такой риск перед лицом наших ясных и безошибочных предупреждений.
— И я тоже, — сказал Атвар. — Но во взаимоотношениях с Большими Уродами единственной определенной вещью является неопределенность.
Генрих Ягер оглядывался по сторонам. Ему казалось, что это чудо. Конечно, он не мог видеть все танки и другие бронированные машины своего полка: они были укрыты вдоль линии фронта, будущей линии атаки. Но он никогда не думал, что его подразделение снова выйдет на полную боевую готовность, не ожидал, что получит полный запас топлива и боеприпасов.
Он перегнулся через край люка своей «пантеры» и кивнул Отто Скорцени.
— Я не хотел, чтобы мы делали это, но если мы должны это сделать, мы сделаем все, как следует.