Великий перелом
Шрифт:
— Да, я — Томалсс, — снова сказал он.
Если Большие Уроды обучаются языку способом, похожим на тот, который используют детеныши Расы, то многократное прослушивание слов поможет ему выучить их. В освоении речи он уже показал себя более зрелым, чем детеныши Расы: и если он изучал слова, то усваивал их быстро. Но в координации он уступал даже детенышам, еще сырым от жидкости собственного яйца.
Он повторил имя еще раз, но тут его внимания потребовал коммуникатор. Психолог подошел к экрану и увидел Плевела.
— Благородный господин, — сказал он, включив свою видеокамеру, чтобы Ппевел тоже
Помощник администратора восточной части основной континентальной массы не тратил времени на вежливость. Он сказал:
— Подготовьте детеныша, который вышел из тела тосевитки по имени Лю Хань, для немедленного возвращения на поверхность Тосев-3.
Томалсс давно знал, что этот удар близок. Он не смог удержаться от шипения, выражающего боль.
— Благородный господин, я должен обратиться к вам, — сказал он. — Детеныш находится в начале освоения языка. Отказаться от проекта означает отринуть знания, которые невозможно получить другим способом, и нарушить принципы научных исследований, которые Раса традиционно использует независимо от обстоятельств.
Более веского аргумента он не нашел.
— Традиции и Тосев-3 всё в большей мере доказывают свою несовместимость, — ответил Ппевел. — Я повторяю: подготовьте детеныша к немедленной отправке на Тосев-3.
— Благородный господин, будет исполнено, — печально ответил Томалсс. Послушание было нерушимым принципом Расы, незыблемой традицией. Несмотря на это, он сделал еще одну попытку: — Я протестую против вашего решения и прошу, — он не мог требовать, поскольку Ппевел был выше его рангом, — чтобы вы сказали мне, почему вы приняли такое решение.
— Я объясню вам причины — или, скорее, причину, — ответил помощник администратора. — Она очень проста: Народно-освободительная армия делает жизнь в Китае невыносимой для Расы. Их недавняя акция, которая была проведена день назад, включила в себя взрыв нескольких артиллерийских снарядов крупного калибра, что привело к потерям большим, чем мы можем допустить. Самцы из Народно-освободительной армии — и одна обозленная самка, детеныш которой находится у вас, — пообещали сократить подобные действия в обмен на возвращение этого детеныша. Такая сделка показалась мне вполне стоящей.
— Самка Лю Хань по-прежнему занимает высокий ранг в совете этой бандитской группировки? — хмуро спросил Томалсс.
Он был так уверен, что сумеет опозорить ее. Его план так хорошо соответствовал психологии Больших Уродов. Но Ппевел ответил:
— Да, она на своем посту и по-прежнему настаивает на возвращении детеныша. Это стало нашим политическим долгом. Возвращение детеныша к тосевитской самке Лю Хань может превратить этот долг в пропагандистскую победу, которая приведет к уменьшению военного давления на наши силы в Пекине. А поэтому в третий раз повторяю — подготовьте детеныша для немедленного возвращения на Тосев-3.
— Будет исполнено, — с досадой сказал Томалсс.
Ппевел этого не слышал: он уже отключился, без сомнения, затем, чтобы не слышать дальнейших возражений Томалсса. Получилось грубо. Томалсс, к сожалению для него, находился в таком положении, когда ему оставалось только возмущаться.
Он должен был обдумать, что имел в
Он подумал, что следовало бы сделать что-то и со ртом детеныша. Было известно, что Большие Уроды в невесомости страдают обратной перистальтикой, как будто они извергают случайно проглоченный яд. Раса ничем подобным не страдает. Томалсс приготовил несколько пакетов чистой ткани для обтирки, на всякий случай.
Детеныш тем временем весело болтал. Звуки, которые он издавал теперь, уже походили на те, которые использовались Расой, с учетом того, что формировались несколько иным речевым аппаратом. Томалсс издал еще один шипящий вздох. Теперь ему придется начать все заново с новым детенышем, и пройдут годы, прежде чем он узнает все, что ему требуется в познании тосевитского языка.
В открытой двери остановился Тессрек. Он не стал снимать решетку, которую Томалсс установил, чтобы не допустить выхода детеныша в коридор, а просто принялся насмехаться.
— Я слышал, вы наконец-то избавляетесь от этой ужасной штуки. Я не буду сожалеть, что наконец-то перестану видеть его — и нюхать — позвольте мне сказать это.
Вряд ли Тессрек узнал новость от Ппевела. Но Ппевел мог обратиться к самцу, который надзирал над Тессреком и Томалссом, чтобы убедиться в исполнении приказа. И этого было достаточно, чтобы слух распространился повсюду.
Томалсс сказал:
— Идите заниматься собственными исследованиями, и пусть с ними обойдутся так же бесцеремонно, как и с моими. У Тессрека открылся рот от иронического смеха.
— Мои исследования в отличие от ваших продуктивны, поэтому я не боюсь, что они будут урезаны.
После этого он ушел, и вовремя, потому что Томалсс вполне мог швырнуть в него чем-нибудь.
Немного спустя самец в красной с серебром раскраске пилота челнока с сомнением — одним глазом — посмотрел через решетку в двери. Второй он направил на Томалсса, сказав:
— Готов ли Большой Урод к переезду, исследователь? В тоне его голоса предостерегающе звучало «лучше, чтобы он был готов».
— Он готов, — недовольно сказал Томалсс. Изучив раскраску тела этого самца еще раз, он добавил еще более недоброжелательным тоном: — Благородный господин.
— Хорошо, — сказал пилот челнока. — Между прочим, я — Хеддош.
Он назвал Томалссу свое имя так, словно был убежден, что исследователь должен знать его.
Томалсс поднял тосевитского детеныша. Это было не так легко, как тогда, когда существо только вышло из тела самки Лю Хань: оно стало гораздо больше и тяжелее. Томалссу пришлось поставить мешок с запасами, который он взял с собой, чтобы открыть решетку, и при этом детеныш едва не выскользнул из его рук. Хеддош насмешливо фыркнул. Томалсс посмотрел на него: тот явно не представлял трудностей, связанных с содержанием детеныша другого вида, чтобы тот был жив и здоров.