Великий врачеватель

Воскобойников Валерий Михайлович

Но, конечно, самое лучшее место — Джуи Мулийан. Джуи Мулийан — это райские рощи, где поют соловьи и важно бродят павлины. Джуи Мулийан — это дворцы самых знатных людей. Там никогда не бывает жарко, потому что текут арыки. Дом Абдаллаха тоже недалеко от Джуи Мулийана. У них тоже есть арык.

Самая красивая мечеть — на площади Регистан, в центре города. Небесное солнце переливается в голубых изразцах мечети. Ее выстроил бывший везир Утби.

Еще есть прекрасное здание — легкое и почти прозрачное, словно мастера строили его не из белого обожженного

кирпича, а вязали из кружев, из тонких нитей.

Это мавзолей Исмаила Самани, первого правителя Двуречья. Все нынешние эмиры — его внуки и правнуки. И все они чтут его память.

А потом отец взял у лавочника миндальное печенье.

Хусайн очень любит это печенье.

И они пошли домой по мостовой. Говорят, мостовых нет ни в одном городе, только в Бухаре люди ходят и ездят по мощеным улицам.

Солнце еще едва осветило купола минаретов, а уже призывает к молитве всех мусульман муэдзин.

У муэдзина обязательно должен быть красивый голос. Первым в мире муэдзином был абиссинец Билаль, раб, отпущенный на волю самим пророком. О голосе его до сих пор слагают легенды.

Старик Убайд не муэдзин. Он хатиб. Много ли надо муэдзину — только красивый да звучный голос, чтобы издалека слышали мусульмане призывы к молитве. Хатиб же должен обладать искусством чтеца, большими познаниями. Потому что хатиб делает более важное дело.

После того как прокричит свой призыв муэдзин, после того как соберутся в мечеть мусульмане, забирается на мимраб — возвышение хатиб. В руках у него большая грамота. Хатиб читает хутбу. В этой хутбе, конечно же, хатиб славит бога — милостивого, милосердного. Потом он славит заместителя бога на земле — багдадского халифа. А потом и самого эмира, приближенного к халифу, а значит, и к богу.

И на всей земле мусульмане, разложив свои молитвенные коврики, в этот час совершают поклоны ракаты в сторону Мекки.

Каждый мусульманин должен знать главную книгу, свод законов земной жизни — коран. Коран — святая

книга, составленная по арабски, и ее нельзя переводить на другой язык.

Коран изучают в мактаб — в мусульманской школе.

Через несколько дней после переезда в Бухару Абдаллах отвел Хусайна в мактаб.

Пятнадцать мальчиков, подложив под себя коврики, сидели вокруг хатиба Убайда. И самый маленький среди них — Хусайн. Хатиб читал нараспев по арабски суру — главу из корана. Многие мальчики плохо знали арабский. Они знали фарси, язык древних таджиков и персов.

Хусайн сразу подступил к Убайду с вопросами.

Откуда на небе звезды? — спрашивал он.

Учи коран, — говорил учитель Убайд, — там на все есть ответы.

Почему умирают люди? — снова спрашивал Хусайн.

Рано тебе задавать такие вопросы, — сердился учитель, — выучи сначала коран.

Многие люди учили коран. Многим этого учения хватало на всю жизнь.

К следующему дню выучите главу — суру «Преграды», — говорил учитель.

Можно, я выучу еще что-нибудь? — спрашивал Хусайн.

Нет, только «Преграды».

Но даже и эту суру не могли рассказать ученики в следующий раз и учили заново.

Каждый день, кроме вторников и пятниц, собирались в школу ученики. Они занимались в маленькой пристройке к мечети, а иногда и прямо в самой мечети. Учитель садился спиной к колонне, а ученики, подстелив коврики, рассаживались кругом.

Можно мне выучить к следующему разу еще что-нибудь? — спрашивал Хусайн, рассказав наизусть целую суру.

Что задано всем, то задано и тебе, — сердился Убайд. — Не торопись.

Одновременно Хусайн ходил к другому учителю. Тот обучал словесным наукам, арабскому языку, грамматике, стилистике. Даже писать в рифму учил Хусайна учитель.

Однажды хатиб Убайд заболел. Вместо него месяц читал хутбу другой человек. Человек этот был неряшлив, в бороде у него постоянно висели какие-то крошки и даже клочки бумаги.

Потом вернулся Убайд. И мальчики снова собрались в мактаб.

Я выучил весь коран, — сказал Хусайн. — Теперь я могу задать свои вопросы?

Зачем ты так нехорошо обманываешь меня, — обиделся учитель. — Коран учат долгие годы, и то редкие мусульмане знают его наизусть. Им дают почетное звание — хафиз.

Значит, я хафиз, — сказал Хусайн, — потому что я выучил все до последней главы — суры.

Хорошо, — сказал учитель, — тогда перескажи мне суру «Идущий ночью».

Он открыл нужную страницу и стал следить, точно ли Хусайн говорит.

Хусайн не пропустил ни одного слова.

Это очень короткая сура, ты перескажешь мне суру «Корова». Ее так и не выучил никто из моих учеников.

Маленький Хусайн рассказал и эту суру.

А суру «Подаяние»... а суру «Совет»...

Хусайн рассказывал все.

Так не знал коран даже сам учитель — важный хатиб Убайд.

А теперь, — спросил Хусайн, — я могу задавать тебе свои вопросы?

Я не знаю, — ответил учитель растерянно. — Вот что, я скажу твоему отцу, чтобы он больше не приводил тебя. Ты в самом деле хафиз, знаешь коран наизусть. Когда-то в своем детстве я задал учителю такие же вопросы. Он больно выпорол меня. С тех пор я понял, что все ответы лежат в коране, и перестал спрашивать других и себя. Если же ты не найдешь в коране ответы, тебе будет плохо жить. Трудно и плохо. — Так сказал старый Убайд.

С тех пор Хусайн не ходил в мактаб.

Про Хусайна рассказывают такую легенду.

Хусайн был очень умным мальчиком. Еще в раннем детстве благодаря своей чуткости он мог «разделить волосок на сорок частей».

Все ученики удивлялись его способностям.

Однажды ученики решили испытать его. Они пришли в школу раньше Хусайна и подложили под коврик, на котором всегда он сидел, листок бумаги.

Пришел Хусайн, явился учитель, начались занятия.

Все ученики следили за поведением мальчика. Хусайн вел себя странно. Он то поднимал голову к потолку, то опускал ее вниз.