Великолепная Ориноко
Шрифт:
— Не хуже чем обычно, — ответил старый солдат.
— Это видно, — весело заметил Жан. — Надеюсь, что мы все прибудем сегодня вечером в Сан-Фернандо в добром здравии.
— Сегодня вечером? — повторил Вальдес, с сомнением покачав головой.
В этот момент господин Мигель, внимательно вглядывавшийся в горизонт, вмешался в разговор.
— Вы недовольны погодой, Вальдес?
— Не очень, господин Мигель... С юга идут тучи, которые не сулят ничего хорошего!
— А ветер их не разгонит?
— Может быть... Если только он не стихнет, как я этого опасаюсь. Видите, вон там, грозовые облака? Случается, что они идут против ветра.
Жак Эллок взглянул на небо и, похоже, согласился с капитаном «Гальинеты».
— Возможно, вы правы, — сказал он, — но, пока ветер не стих, надо постараться продвинуться как можно дальше.
— Мы сделаем все, что от нас зависит, господин Эллок, — ответил Вальдес.
В первой половине дня пироги не встречали на своем пути особых помех. Ветер надувал паруса, помогая преодолевать довольно быстрое в этой части реки течение. По обоим берегам тянулись обширные льяносы, монотонность которых кое-где нарушали поросшие зеленью холмы. Последние дожди сильно подняли уровень впадающих в Ориноко речек, которые через пять-шесть недель, по всей вероятности, пересохнут.
Обогнув утесы Нерикава, лодки смогли, хотя и ценой больших усилий, пройти пороги Ахи, — достаточно высокий уровень воды позволял там лавировать между рифами. А это очень непросто: одно неосторожное движение — и течение швырнет лодку на скалы и разобьет ее. Что чуть было не произошло с «Мориче». Лодку понесло течением, еще мгновение — и она бы ударилась о выступ огромной скалы. Случись такое, пассажиры «Марипаре» и «Гальинеты» конечно же бросились бы спасать и пассажиров и груз «Мориче». А затем Жак Эллок и Жермен Патерн вынуждены были бы перебраться на одну из уцелевших пирог, и естественно предположить, что, к великому неудовольствию сержанта Марсьяля, «Гальинете» пришлось бы взять на борт своих соотечественников на те несколько часов пути, которые оставались до Сан-Фернандо.
Преодолев пороги Ахи, матросы столь же благополучно провели лодки через пороги Кастильито, последние на пути к Сан-Фернандо. После обеда Жак Эллок вышел из-под навеса и устроился на носу пироги с сигарой. К своему глубочайшему сожалению, он вынужден был признать, что Вальдес прав. Ветер стихал, безвольно поникшие паруса не помогали справляться с течением. Иногда, правда, легкий порыв ветра на мгновение надувал их, и тогда пироги продвигались на несколько кабельтовых вверх по течению.
Погода менялась на глазах. Собиравшиеся на юге серо-черные тучи, напоминавшие шкуру дикого зверя, постепенно вытягивались длинными мохнатыми хвостами, готовые вот-вот скрыть стоящее в зените солнце.
— Тем лучше! — сказал Жермен Патерн, по загорелым щекам которого стекали крупные капли пота.
— Тем хуже! — ответил Жак Эллок. — Лучше уж истекать потом, чем попасть в грозу в этой части реки, где нет никакого убежища.
— Немыслимая жара, — сказал господин Фелипе своим коллегам, — если ветер стихнет, мы просто задохнемся.
— Знаете, сколько показывает термометр под навесом? — спросил господин Баринас. — Тридцать семь градусов! И если он еще немного поднимется, мы превратимся в жаркое!
Никогда мне еще не было так жарко! — сдержанно заметил господин Мигель.
Оставаться под навесом было невыносимо. На корме можно было хотя бы вдохнуть немного воздуха, правда такого горячего, словно он вырывался из раскаленной печи. Ветер еще время от времени подгонял лодки, но интервалы между порывами угрожающе увеличивались.
Тем не менее к трем часам «Гальинета», «Марипаре» и «Мориче» достигли большого лесистого острова с обрывистыми берегами, обозначенного на картах именем Аманамени. Работая бечевой, матросы двинулись по рукаву реки, где течение было не таким быстрым, и таким образом достигли южной оконечности острова.
Солнце уже скрылось под наваливавшимися одна за другой тучами. Откуда-то с юга доносились долгие раскаты грома. Первые молнии уже прорезали готовые обрушиться ливнем тучи. Северный ветер окончательно стих. Электрические волны грозы двигались с востока на запад, черные как сажа тучи закрывали уже почти все небо, и не было ни малейшей надежды, что они рассеются, не разразившись ураганом.
Из соображений осторожности паруса были убраны, тем более что от них все равно не было никакого проку. На всякий случай убрали и мачты, положив их на дно пирог. Лодки начало сносить течением, и пришлось взяться за шесты. Так они дошли до следующего большого острова Гуайартивари. Передвигаясь при помощи бечевы и шестов вдоль его обрывистых берегов, они смогли обогнуть его и пойти вверх по течению.
— Сколько нам еще осталось до Сан-Фернандо? — спросил господин Мигель Жака Эллока.
— Три километра, — ответил Жак, глядя на карту реки.
— Ну так надо преодолеть эти три километра до вечера, — заявил он, а потом крикнул, обращаясь к матросам: — Вперед, друзья мои, последнее усилие! Вы не пожалеете, мы хорошо заплатим вам за труды. Два пиастра каждому, если вечером мы встанем на якорь в Сан-Фернандо.
Все остальные поддержали господина Мигеля. Вдохновленные обещанной наградой, матросы были готовы сделать невозможное. А в сложившейся ситуации эти дополнительные пиастры были бы всего лишь заслуженным вознаграждением за тяжелый труд.
В этот момент лодки находились на траверзе Гуавьяре, устье которой глубоким полукругом врезается в левый берег Ориноко, либо, если прав господин Баринас, Ориноко врезается глубоким полукругом в правый берег Гуавьяре.
Ничего удивительного, что господин Баринас, не отрывая бинокля от глаз, жадно вглядывался в широкое устье любимой реки, вливавшей в Ориноко свои желтовато-коричневые воды. Еще менее удивительно, что господин Фелипе, великолепно знавший, где они находятся, кинув презрительный взгляд на устье Гуавьяре, иронически спросил:
— Что это за ручеек?
Ручеек, но судоходный на протяжении тысячи километров, ручеек, притоки которого орошают территории, простирающиеся до подножия Анд, ручеек, сток которого составляет 3200 кубических метров в секунду!
Однако на презрительный вопрос господина Фелипе никто не успел ответить, а, точнее, ответом было одно-единственное слово, вырвавшееся из груди матросов всех трех лодок:
— Чубаско... чубаско!
Действительно, этим индейским словом обозначается чудовищный ураган, несшийся, как лавина, от линии горизонта по руслу Ориноко. Людям, незнакомым с венесуэльскими льяносами, должно было показаться странным, что он мчится с северо-запада. Минуту назад все было спокойно, тяжелый и густой воздух — неподвижен. Насыщенные электричеством тучи заволакивали небо. Но, вопреки всем ожиданиям, гроза разрешилась не на юге, а с противоположной стороны. Ветер, взлетевший почти к зениту, сначала развеял облака, а затем нагнал новые, насыщенные дождем и градом, и обрушил их на перекресток, где сливались воды могучей реки и двух ее крупнейших притоков.