Великолепная пятерка
Шрифт:
— Если бы я стащил триста с лишним тысяч баксов, я бы плюнул на жену, — проворчал вице-президент.
— У него с собой дочь тринадцати лет. На нее он не плюнул, не плюнет и на жену, — пояснил ход своих мыслей начальник СБ.
— То есть не все еще потеряно, — мрачно сказал вице-президент. — Шанс вернуть его имеется. А если он не попадется? Деньги мы уже не найдем? Куда он их перевел — мы не узнаем? Он же, черт побери, сидел у нас в офисе, работал на нашем компьютере, куда-то захерачил наши бабки... И мы их не найдем?!
— Я вам больше скажу, — горько усмехнулся начальник СБ. — Мы же
— Триста тысяч — это ерунда.
— Ну конечно, триста тысяч туда, триста тысяч сю... — вдруг вице-президент сообразил, что реплику насчет невысокой ценности трехсот тысяч долларов бросил не кто-нибудь, а лично генерал Стрыгин. Вице-президент заткнулся, сел по стойке «смирно», насколько это можно было сделать, и стал ждать дальнейших ценных указаний.
— Хуже всего другое, — неспешно продолжил излагать свои мысли генерал. — Хуже всего, что про исчезновение Романова узнали в «Интерспектре»...
Начальник СБ виновато повесил голову.
— ...узнали и очень заинтересовались. Так сильно заинтересовались, что вчера проникли в жилой комплекс «Сла-вянка-2». Дураку ясно, что им нужны не эти жалкие триста тысяч долларов, им нужен Романов как человек, который очень много знает про наши финансовые операции. Про наши тайные операции. Теперь за Романовым никто не стоит, он сам по себе, он боится нас, он мечется, он суетится и не может свалить за границу, потому что у нас его жена. Я бы так сказал: он — очень уязвимая мишень для «Интерспектра». Я не удивлюсь, если он сам пойдет к ним на поклон и расскажет все на свете в обмен на помощь с вытаскиванием жены из наших жестких лап. Кстати, лапы достаточно жесткие? Жена Романова вдруг не исчезнет, как он сам?
Стрыгин посмотрел на начальника СБ, а тот посмотрел на Сучугова.
— Она не исчезнет, — сказал Сучугов, стараясь, чтобы в его голосе не проскользнуло лишних ноток, стараясь не выдать себя. — С ней все будет в порядке.
— Романова должны найти мы, — сказал Стрыгин, глядя в глаза Челюсти. — Мы, а не «Интерспектр». Это ясно?
— Ясно! — Начальник СБ выкрикнул это слово чуть раньше, Сучугов чуть позже.
— Я знаю, что у вас в Службе безопасности «Интерспектра» есть свой человек. Это он предупредил о вторжении в «Славянку»?
— Он, но...
— Но вы не смогли воспользоваться его информацией. Если бы взяли их людей с поличным на каком-нибудь противоправном действии, они бы заткнулись и перестали искать Романова. Если бы мы взяли их вчера. Или завтра.
— Мы попробуем... — осторожно пообещал Сучугов. — Просто положение нашего человека в «Интерспектре» таково, что... он не может передавать информацию постоянно. Он сориентирован на то, чтобы выступить в какой-то очень важный момент — может быть, выступить в первый и последний раз.
— Сообщил про «Славянку», сообщит еще, — заверил Сучугова генерал. — А расколют этого, так найдете другого. Если у нас тридцать процентов потенциальных предателей, так что, в «Интерспектре» их меньше? Ни в жизнь не поверю!
Челюсть не стал вдаваться в бессмысленные подробности насчет того, что в корпорации тридцать процентов не потенциальных, а реальных предателей. А потенциальных так и все шестьдесят процентов будет... Он промолчал, потому что мальчику для битья положено молчать, а Челюсть и так уже наговорил больше некуда.
Между тем вопрос о Романове как-то сам собой исчерпался, и Сучугов решил, что ему пора потихоньку выметаться в коридор, но генерал неожиданно поднялся с места и поманил Сучугова к себе. Не веря собственному счастью, Челюсть двинулся к худощавому седому мужчине в странной полувоенной форме. Мужчина этот по всем политологическим рейтингам входил в полсотню самых влиятельных людей Российского государства. На карьеру и на жизнь Сучугова он также мог повлиять, причем самым разным образом. И Сучугов напрягся, приготовившись испытать это мощное влияние.
Генерал поманил его в дальний конец зала, где высоченные стеллажи были уставлены томами русских классиков от Пушкина до Алексея Толстого; трудно было сказать, читал ли кто-то когда-то эти книги, но вот что пыль с корешков вытиралась — это было совершенно точно.
— Слушай, — генерал положил руку Челюсти на плечо. — Этот Романов... Неглупый мужик, должно быть, если все так сумел разыграть. Из Турции за кордон не свалил, вернулся в Москву, и уже отсюда... Или только после Турции случилось что-то, заставившее его свалить? Как думаешь? Ладно, — генерал не стал дожидаться ответа Челюсти, он просто подбросил подчиненному идею, а потом его мысли стремительно понеслись дальше. — Ты мне только дай посмотреть этот ваш фильмец... И кассету, где записано, как Романов его смотрит. Хочу на эту рожу поглядеть...
— Хорошо, — послушно кивнул Сучугов. — Мы пришлем эти кассеты.
— И еще, — генерал вдруг перешел на полушепот. — Ты сто девяносто восемь человек отхерачил этим фильмом... А их?
— Что? — растерянно захлопал глазами Сучугов.
— Им ты почему это свое кино не показал? — Генерал едва заметно мотнул подбородком в сторону заседательского стола. — Это было бы очень полезно.
— Но это же...
— Я все думаю — тридцать процентов сволочей среди верхушки компании! Вот их здесь сидит двенадцать человек. Выходит, четверо из них — предатели. Но я не знаю — кто. А ты мне не помог узнать. Это плохо. Это очень плохо...
— Я...
— Когда в следующий раз придумаешь что-нибудь в таком же духе, начни с них, — посоветовал генерал Стрыгин. — Вот тогда я тебе скажу «спасибо за службу». А пока я тебе ничего не скажу.
— Ясно, — прошептал Сучугов, развернулся и вышел из зала заседаний. Если это и не был строевой шаг, то это было нечто максимально к нему приближенное.
Боярыня Морозова: излечение боли
Карабас напрасно скрипел как несмазанная уключина и напоминал, что деньги ему платят за вождение машины и ни за что больше, — это его не спасло. Морозова отправила подчиненного делать ту единственную работу, которая одновременно была ценной и посильной для Карабаса: ему поручили обзванивать художественные школы и выяснять, в которой из них обучалась Олеся Романова. Начинать нужно было от ближайших к «Славянке» и продолжать по расходящемуся радиусу.