Веллоэнс. Книга первая. Восхождение
Шрифт:
едва заметных ран мелкими каплями вытекала густая кровь. Раскаленным прутом
они прижигали рану, зубчатым молотом дробили пальцы на руках и ногах, кололи
бока длинными черными иглами. Неподалеку бредил прикованный к стене
мужчина, ниже колен вместо ног болтались рваные лохмотья плоти, от ран по
бедрам расползалось воспаление.
Авенир замер. В глазах вспыхнули искры негодования, лазурит в обруче
засветился синевой. Тихо спросил истязателя:
– За что
Крупный мужчина в блестящей маске с клювом захохотал:
– Они? Это отвергшие жизнь в любом ее проявлении, недостойные звания
человека. Женщина убила свое дитя, решив, что ей важнее сохранить
независимость и красоту, услаждаясь ласками любовников. Парень на дыбе когда-
то дергал собак за хвосты, да издевался над животными. Вон тот в колесе истязал
людей оброком и обманывал крестьян. Безногий бегал к чужой жене,
прелюбодейка мучится в одной из камер.
Голос волхва дрогнул:
– И им предстоит вечно испытывать страдания?
Изверг оскалился:
– Царство Азмодая – царство справедливости. Вечной справедливости.
Каждый человек достоин пытки, лишь немногие удостаиваются смерти или казни.
Наказание предлежит за все – поступки, слова, даже мысли. И никто не избежит
кары. Иди, чужак, мне надобно работать, а то сам попаду на дыбу.
Волхв миновал камеру. В душе сумбур, мысли разбегаются в разные стороны.
В Академии они изучали божественные кары, проклятия и порчи. Изучали и
трактаты Зену – о бытии царства мертвых. Праведники, не удостоенные
божественной милости живут в шеоле – тихое место. Не Пирейский сад конечно, но все же. Те же, кто прогневил богов, попадают на разные ступени Азмодайского
царства – смотря, как и что совершил. Существуют разные наказания – за
прелюбодеяние, измену, убийство – даже обжорство и лень. Волхв никак не мог
понять – почему одни боги осуждают убийство, насилие и похоть, а другие, наоборот, поощряют. Согласно Книге, Высший действия и даже помыслы осуждал.
А если вылетит случаем? Мыслишка, словцо крепкое? Да и убивать приходится, нехотя, но все же. Акудник коснулся лазурита – надо будет потом помыслить, раз
боги между собой разобраться не могут, чего уж нам, людям.
Мимо мелькали насаженные на кол, где-то бедных разрывали на куски зверье, перемазанные одичалые люди дрались друг с другом, кусались и вопили. Волхв
заметил, что под ногами вместо багряной земли лежат штабелями иссохшие трупы.
Тропинка – ее Авенир видел постоянно, – уперлась в каменный дом, дверей не
было, простой открытый вход. Волхв вошел. Изнутри все выглядело как хуннский
саат-шатер, странно знакомые шкуры, расписанные красилом. Возле стены
раскинулось
аромат. Ужасные видения сразу утихли, стерлись, исчезли из памяти. На подушках
спала молодая девушка, алая туника лентами спадала с шеи до колен, волосы
собраны в хвост, на лбу обруч с рубинами. Легкие наполнились свежестью, тело -
силою. Акудник присмотрелся и обомлел – на ложе находилась избранница, с
которой он провел лишь одну короткую ночь и теперь его сердце навсегда
принадлежало ей.
– Фатира?!
Смуглолицая вздрогнула. Зеленые глаза с интересом изучали волхва, тонкие
брови удивленно изогнулись. Красавица улыбнулась и протянула руку:
– Мой господин проснулся после тяжелой ночи?
– Ты помнишь меня?
Девушка изумилась. Нахмурилась, внимательно осмотрела парня:
– Господин сильно устал после боя с Гарудом. Твои раны перевязаны и
умащены. Я не знаю твоей жизни до этого шатра. Одно я знаю точно – ты мужчина.
А я – женщина, мне нужно заботиться о тебе. Приляг, отдыхай. Я принесу мяса и
вина.
Авенир отстранился, взгляд стал строже, серьезней:
– Ты моя суженая.
Фатира кокетливо подмигнула, протянула руки:
– Вот и хорошо. Я давно тебя жду, дорогой мой. Приступим к любовному
танцу.
Волхв, едва сдерживаясь, тяжело вздохнул, молвил:
– Я не могу тебя касаться. Ты – суккуб, всего лишь демон, плод моих желаний.
Прощай. Если же ты Фатира, знай – моя любовь к тебе вечна и я всегда буду тебя
желать.
Скрепив сердце, Авенир прошел мимо обескураженной и обозленной
девушки. На глаза навернулись слезы, проторили мокрые дороги по щекам, сорвались крупными бриллиантами с подбородка. Снаружи все плыло в тумане, волхв шел прямо, не оборачиваясь, не обращая внимания на пытки и страдания
людей. В голове раздавались сотни голосов, хотелось вернуться, забыть обо всем и
остаться с любимой – пусть это даже лишь фантом, призрак, который выпьет до
капли жизнь. Зачем нужна жизнь, если нет той, что важнее всего мира? Что еще
остается ценного?
Белесая дымка рассеялась, волхв вышел в круг, не обращая внимания на
Марха с Парменом, рухнул на колени, со злостью ударил кулаком в пол. Всхлипнул
от боли, на тело накатил жар, в голове зазвенело, уже не сдерживаясь, зарыдал.
Друзья ждали, из темноты вышли бесстрастные Корво с Унтц-Гаки. Наконец, слезы
кончились, раскрасневшийся Авенир отер лицо, вздохнул:
– Давно здесь?
Марх хмыкнул:
– Да с час уж сидим. Каждый свое переживает. За тобой только мертвяк с