Вендиго (сборник)
Шрифт:
За полчаса до заката мы пролетели через узкий пролив лагуны и увидели между деревьями дымок обеденного костра и бегущих встретить нас у причала Джоан и вахтенную.
V
С того момента, как Джон Сайленс ступил на наш остров, все изменилось. Это было сродни тому эффекту, который обычно производит вызов знаменитого врача, великого арбитра в вопросах жизни и смерти. Ощущение тяжести усилилось раз в сто. Даже неодушевленные предметы чуть заметно изменились, став декорацией происходящего: богом забытый кусок моря с сотней необитаемых островов — все это словно помрачнело. Что-то таинственное
По крайней мере я остро ощущал эту перемену, все мое существо с напряженной готовностью ждало развязки. Фигуры с заднего плана выдвинулись вперед, в свет рампы — ближе к неизбежному финалу. Одним словом, приезд этого человека послужил своеобразным катализатором событий.
Теперь, спустя годы, оглядываясь на то время, я ясно понимаю, что доктор с самого начала имел весьма четкое представление о смысле происходящего. В чем заключался этот смысл, открывшийся Сайленсу благодаря его необычным ясновидческим способностям, сказать невозможно, но с первого же момента своего появления на острове доктор, несомненно, уже знал разгадку этой головоломки и ему незачем было задавать вопросы. Именно эта уверенность окружила его аурой власти, а нас всех заставила инстинктивно на него полагаться; он не делал ни пробных попыток, ни неверных шагов и, пока мы бродили впотьмах, продвигался прямо к развязке. Он и вправду умел читать в душах.
Сейчас я могу понять многое из того, что тогда меня озадачивало в его поведении, поскольку хотя смутно и догадывался о разгадке, но не представлял себе, что он собирается предпринимать. А разговоры я могу воспроизвести почти дословно, так как по своей неизменной привычке подробно записывал все, что он говорил.
Для каждого члена нашего маленького сообщества Джон Сайленс подобрал идеальное целительное средство — и для миссис Мэлони, сбитой с толку и потрясенной; и для Джоан, встревоженной, но не утратившей мужества; и для священника, в котором нависшая над дочерью угроза затронула нечто большее, чем просто эмоции, — и все он делал так легко и естественно, что это казалось чем-то обычным и тривиальным. Он успокаивал вахтенную, с бесконечным терпением воспринимая ее граничащую с глупостью наивность, он вселял в Джоан мужество и призывал ее ради собственной безопасности быть предельно осторожной, он до тех пор уговаривал преподобного Тимоти, пока не заручился его негласной поддержкой, посвятив его в свои планы и постепенно подведя к осознанию того, чему суждено было случиться.
На Сангри же он внешне не обращал никакого внимания — здесь у него все было особенно тщательно рассчитано, — но, очевидно, именно канадец стал главным объектом его неусыпного и крайне пристального внимания. Сохраняя маску видимого безразличия, доктор держал парня под постоянным наблюдением.
В тот вечер в лагере царило беспокойство, никто из нас не остался, как обычно, после ужина у костра. Мы с Сангри занялись починкой разорванной палатки для нашего гостя и поиском тяжелых камней для укрепления веревок, так как доктор Сайленс решил, что его жилище должно находиться в самой высокой точке острова, где были сплошные скалы, в которые невозможно вбить крепежные крючки. Надо ли говорить, что это место, равноудаленное от мужской и женской половин, являлось прекрасным наблюдательным пунктом — оттуда весь лагерь был виден как на ладони.
— При появлении зверя, — сказал Сайленс просто, — я должен перехватить его еще на подступах к лагерю.
С закатом ветер улегся, и на остров опустилась необычайно теплая ночь; наш сон был тяжелым, и утром мы собрались к завтраку поздно, протирая глаза и зевая. Прохладный северный ветер сменился южным, который вместе с теплым воздухом приносит на Балтику туман, влагу и чувство расслабленности, порождающее тревожную нервозность.
Вероятно, поэтому мне сначала не бросилось в глаза ничего особенного, лишь после завтрака, уловив вдруг подавленное настроение нашей маленькой группы, я обратил внимание на отсутствие Джоан. Сопливости как не бывало, только теперь я увидел, что Мэлони бледен и сам не свой, а его жена не может удержать тарелку в дрожащих руках.
Я хотел было спросить, где девушка, но не успел и рта открыть, как меня осек быстрый взгляд доктора Сайленса, и до меня вдруг дошло, что они ждут, чтобы ушел Сангри. Верность моей догадки вскоре подтвердилась, поскольку не успел канадец удалиться к своей палатке, как Мэлони, вскинув на меня строгий взгляд, почти прошептал:
— Вы все проспали.
— Что «все»? — машинально спросил я, цепенея от мысли, что произошло нечто ужасное.
— Мы не стали будить вас, так как боялись разбудить весь лагерь, — добавил он, под лагерем, как я полагаю, подразумевая Сангри. — Перед самым рассветом меня разбудили отчаянные вопли.
— Опять этот проклятый пес?! — воскликнул я, и у меня странно заныло сердце.
— Влез прямо в палатку, — продолжал возбужденно, но очень тихо прелат, — и разбудил мою жену, карабкаясь через нее. В следующее мгновение она попала, что рядом с ней бьется Джоан. И, бог мой, зверь разорвал бедной девочке руку… Шла кровь.
— Джоан ранена? — задохнулся я.
— Ничего особенного, на этот раз лишь глубокая царапина, — вставил Джон Сайленс, впервые раскрыв рот. — И страдает девушка больше от шока, чем от раны.
— Какое счастье, что доктор не спал, — причитала миссис Мэлони, весь вид ее говорил о том, что ей не знать больше покоя. — Я думаю, мы обе были бы убиты.
— Божьей милостью, этого не случилось, — сказал Мэлони, пытаясь совладать с эмоциями, но даже его привыкший к кафедре голос предательски дрогнул. — Разумеется, мы не можем больше рисковать — необходимо сняться с лагеря и немедленно уехать.
— Только бы бедный мистер Сангри ничего не узнал о случившемся. Бедняжка так привязан к Джоан, он страшно расстроится, — добавила рассеянно вахтенная, затравленно оглядываясь.
— Согласен, мистеру Сангри лучше остаться в неведении, — заметил доктор Сайленс спокойно, — что же до отъезда, то, думаю, для безопасности всех, кого это касается, сейчас будет лучше не уезжать с острова. — Он говорил с такой непоколебимой убежденностью, что прелат лишь поднял на него усталые глаза, ни словом не возразив. — Если вы согласитесь остаться еще на несколько дней, не сомневаюсь, что мы сможем прекратить посещения нашего странного гостя и, между прочим, будем иметь возможность наблюдать в высшей степени специфическое и интересное явление…
— Что? — задохнулась миссис Мэлони. — Явление? Так вы знаете, что это?
— Совершенно уверен, что знаю, — ответил доктор очень тихо, заслышав приближающиеся шаги Сангри, — хотя пока еще не очень хорошо представляю, как с этим наилучшим образом покончить. Однако в любом случае оставить сейчас лагерь и спасаться бегством было бы неразумно…
— О, Тимоти, он думает, это дьявол!.. — верещала вахтенная так громко, что, должно быть, даже канадец услышал.