Венец Бога Справедливости

Шихматова Елена

— Что ты видишь? — как гром раздался голос Зору. Но Георг не видел его, только злодеяния Зору, одержимого одной идеей.

— Скажи мне: как стать Богом? — воскликнул Зору, схватив в Георга за плечи и встряхнув, что было силы.

Но широко раскрыв глаза, и взглянув на Зору в упор, но юноша насмешливо улыбнулся и коротко, но твердо ответил:

— Нет!

Зору издал жуткий вопль, резко оттолкнув юношу, он кинулся к стене. Схватив первый попавшийся меч, а их там было девять, маг безжалостно вонзил его в самую грудь Георга.

Факел разливался мягким светом — не таким

ослепительным как прежде, но не менее красочным. Георг всё ещё видел какие-то картины, но уже плохо сознавал их значение. Зору же, поняв, что он только что сделал, отступил на шаг назад. Рука его невольно выпустила меч, со звоном тот ударился об пол. И словно чья-то рука сжала его запястье. Словно ли? Нет.

— Теперь ты точно обречён на пребывание в этих стенах, — послышался сзади грозный мужской голос, — а твоя дочь будет свидетелем этого. И та же рука защёлкнула на запястье Зору браслет, браслет узника Тасмира.

Зору всё ещё не мог даже пошевелиться, молча взирал он на ненавистного ему Бога. Мгновенье — и Тасмир исчез, унося с собой Георга. Положив юношу у ног Камиллы, Богини целительного искусства, он произнёс:

— Он должен жить, любой ценой.

Тасмир исчез: он отправился к Руфине.

13 глава. Знак луны

Тишина и пустота встретили Яромира в храме Зору, и не мудрено: все ученики мастера бежали, едва узнав о предстоящем крушении замка. Об этом, кстати сказать, сообщил им сам Зору, не то из жалости, не то из ненависти — он, буквально прогнал их, не предоставив никакого жалования, а ведь все они, придя к нему, отказались в своё время кто от родителей, кто от данных когда-то клятв. Питал ли он к ним хоть какие-то добрые чувства. Хотя бы к кому-нибудь? Трудно сказать, он даже к своей бывшей жене, Беатрис, едва ли питал когда-то тёплые чувства, скорее, ему просто хотелось что-то иметь, и горе тому, кто решался отступить от него. Даже Беатрис не порвала с ним отношения до конца, хотя, конечно, её действия были обусловлены большей частью боязнью за Руфину, нежели чем за себя. По-настоящему она боялась Зору лишь девочкой, после того как маг убил её родителей, но очень скоро поборола свой страх и смогла не только войти к нему в доверие, но и получить от него прекрасное образование, и стать в последствии в 18 лет Служительницей Магического Огня.

— Эй! Есть здесь кто-нибудь?.. Морис! Алан! Магистр Зору!.. Георг!

Никто, естественно, так и не откликнулся на призывы мальчика — никого из тех, кого он звал, не было уже в замке, а Георга, в частности, не было и в этом времени. Подождав в Приёмной зале ещё минут пять, он решил всё-таки пойти вглубь дворца, но бесконечные залы, повороты мгновенно сбили его с того пути, по которому его вёл Морис, в итоге Яромир не мог вернуться в начало, и не мог дойти до кабинета Зору.

— Ну почему никого нет? Вымерли они что ли?

Мальчик готов был плакать, в бессилии опустился он на выточенный из белой кости диван, и в отчаянии обвёл взглядом округлый зал, разделяющийся по шести направлениям.

— Что же делать?

Яромир молча прилёг на диван, и не то от усталости, не то от тупой безысходности, уснул, а ведь ждать "хоть кого-то" оставалось совсем недолго. Через минут пятнадцать в зал вошла Руфина — увидев спящего мальчика, она задержалась.

— Бедный, он совсем замёрз.

Руфина укрыла Яромира плотным занавесом, скрывавшим портрет Зору — он не был закончен, потому ученики и завесили его до окончания работы, которого, в общем, теперь ожидать не приходилось.

Руфина не стала дожидаться завтрашнего утра, хотя отец говорил ей вернуться именно на следующий день, но какое это имело значение? На её руке браслет узницы Тасмира, и, как сказал ей Бог, Зору тоже наказан им. "Значит, мы будем вместе терпеть это проклятие, я не брошу отца!" Именно так решила Руфина, и не подозревавшая даже об истинных причинах её деяний. Вместе с отцом девушка пленяла волшебников, думая, что помогает ему освободиться от тысячелетнего пленения Амнэрис, что увеличивает его силы она лишь во имя этого.

В кабинете Зору царил всё тот же беспорядок, но помимо этого ещё и… кровь!..

— Отец, вы ранены? — с ужасом спросила Руфина и подбежала к Зору — он сидел на полу, облокотясь о ножку стола, однако ранен он не был. Обняв его за плечи, она опустилась на колени.

— Отец, что произошло? Чья эта кровь? Голубая…. Но ведь, если вы не ранены, то…

Зору неожиданно и резко развернулся и, в упор, посмотрев на неё зло, срывающимся голосом ответил.

— Да, это его кровь! Кровь того, с кем ты должна была связать себя священно-магическими узами брака!

— Что? Что вы такое говорите?

— Я видел вас, видел! — задыхаясь, говорил Зору. — Видел, когда был в будущем, но это была только возможная линия! Слышишь: возможная! И, дожив до его времени, ты сможешь видеть его только до того момента, как он отправится сюда!

Руфина не верила этим словам, не понимала этого тона отца. Да, ей безумно понравился тот юноша, но свадьба?.. И как Зору мог попасть в будущее? Ведь, это не под силу смертному, разве что Богам. И мог ли он убить кого-то? "Нет, невозможно, немыслимо!"

— Отец, вы… кто ранил его?

— Я… убил… его, — медленно, с остановками, но твёрдо и холодно ответил Зору.

Нет, это не взгляд её отца: они не могут быть такими безжалостными, такими злыми — Руфина отодвинулась назад, опираясь на руки, в какой-то момент, она наткнулась на один из разбросанных по комнате предметов. Машинально девушка повернулась и, увидев факел, не тот маленький и безжизненный, который она видела прежде, и который даже пыталась открыть вместе с отцом, но увеличенный, с мерцающим огоньком.

— Из-за этого?

Внезапно Зору вскочил, глаза его горели лихорадочным огнём, срывающимся, исполненным злобы голосом, он воскликнул.

— Он прочёл! Прочёл! Но ничего не сказал, ничего! — Зору сжал кулаки и, что было силы, ударил ими по стене. — Я должен был стать Богом! Должен был!

Тон его после каждой фразы менялся, теперь он мягко, чуть плаксиво спросил.

— Ну, скажи, доченька, разве ты не хотела бы видеть своего отца Богом? Ты бы могла гордиться им. Ведь, ты бы гордилась мной?