Венецианский купец
Шрифт:
Он резко повернулся к двери, проверяя, что наш разговор никто не слышит, затем обернулся и шёпотом прошипел.
— Где и от кого ты это слышал? Маленький дьяволёнок?!
— Я ревностный католик! — я быстро перекрестился и прочитал пару строчек известной молитвы.
— Ну же! Вы поможете мне дядя? — я поднял бровь, что конечно же на лице ребёнка четырёх лет смотрелось не совсем уместно.
— Пороть тебя бы, и пороть, — не ответил он мне, но когда пришла мама, он протянул руку к большой шкатулке, которую она принесла.
— Деньги мне! — сразу отстранил я его от возможных поползновений.
— Конечно дорогой, — мама поставила шкатулку на кровать, — здесь золото и камни, рабы нынче в большой цене.
— Спасибо мамочка! — я протянул к ней руки и когда она обняла меня, поцеловал её.
Конечно было немного совестно, что я так ей манипулирую, но иного выхода, как изображать из себя избалованного и капризного ребёнка у меня не было. Никто всерьёз мои просьбы не воспринимал и если нужно было чего-то добиться, это было проще сделать через слёзы и упрёки родителям, чем долгие уговоры.
— Эрнеста! Одень и сопроводи мальчика! — приказала графиня склонившейся служанке, та бросившись, стала одевать меня в миниатюрный, по возрасту костюм, сшитый лучшим портным Венеции как раз к сегодняшнему дню.
С умилением наблюдая за маленьким человечком, становящимся похожим на своего отца, Контесса поцеловала меня на последок и отправилась вниз, следить за приготовлениями к вечеру.
— Эрнеста, шкатулку, и не вздумай её выпустить из рук! — я показал рукой на лежащий на кровати предмет. Девушка поклонилась, и вцепилась в неё обеими руками, она уже знала, что со мной шутки плохи и когда она пыталась прошлый раз настоять на своём, против моей воли, её выпороли, причём так, что неделю не могла сидеть на месте. Все мои давнишние мысли о равноправии полов, демократии и счастья всем людям, остались за стенами Хронопатруля, когда я столкнулся с таким количеством веков и времён, что отныне всегда выполнял главное правило полевого оперативника — не выделяться! Так что и тут, сразу что я выучил, после слов «мама и папа», так это все молитвы, чтением которых поражал не только родных, но и священников, приходивших в дом. Все до одного поражались и прочили мне блистательное будущее.
— К иудею Кимхи, — когда мы вышли из дома в окружении охраны и сели в лодку, приказал я гребцам. Те беспрекословно направили её по нужному маршруту.
Плыть пришлось не долго, все каналы и главные дома в Венеции были не сильно удалены от центра, и уж тем более если дело касалось еврейских ростовщиков, занимавших целый квартал.
Поднявшись по каменной лестнице небольшой пристани, мы зашли в дом. На встречу тут же выбежал низкорослый хозяин, непрерывно кланяясь.
— Ваши сиятельства! Какой почёт! — он причитал и кланялся, провожая нас в дом.
— Покажите все изделия с изумрудами, — приказал я, не давая дяде и слова сказать.
Иудей удивлённо посмотрел на ребёнка, но видя, что взрослые ему не перечат, бросился в соседнюю комнату и вскоре вернулся со шкатулкой, раскрыв которую, стал выкладывать на стол укрытый сукном, драгоценности: колье, два комплекта серег, браслеты, диадема и ещё россыпью множество колец.
— Прошу вас благородные господа, выбирайте! — низко поклонился он.
— Не вижу тут жемчужного ожерелья, — я не бросил на блеск камней и одного взгляда, — того, что маркиз де Оренье заложил вам.
Глаза ростовщика, как впрочем и моего дяди, поползли на лоб.
— Но позвольте, ваше сиятельство, — забормотал он, — ещё не вышел срок, я не могу вам его продать.
— Сколько вы ему ссудили за него? — спросил я, не слушая его.
— Пятьдесят шиллингов, — пробормотал тот.
Я протянул руку к служанке, та безропотно открыла шкатулку и я отчитал оттуда двадцать пять золотых Византийских монет, что было по весу золота примерно в два раза больше этой суммы. Закрыв крышку, куда было попытался сунуть нос мой родственник, я поставил их ровными столбиками на столе ростовщика. У того в голове быстро произошли расчёты, аналогичные моим и он без колебаний достал из стола деревянный пенал, открыв который я увидел то, что искал.
Забрав его и не слушая рассыпающегося в благодарностях иудея, я направился на выход. Моё сопровождение и охрана последовали следом. Сев в лодку и приказав плыть на арабский рынок, я протянул пенал с драгоценностями дяде.
— Думаю увидев это, сеньорита Изабелла будет к вам более благосклонна.
Он взял его, покрутил в руках и засунул себе за пазуху.
— Можешь хотя бы объяснить, во что ты меня втравливаешь? — серьёзно спросил он шёпотом, чтобы не слышали гребцы и охрана.
— Отец сеньоры Изабеллы — купец, как вы наверно знаете, — я наклонился к нему ближе, — последнее его путешествие было не совсем удачным, так что ему пришлось продать колье своей недавно почившей супруги заезжему французу, который в свою очередь проигрался в карты. Выводы дядя сделаете сами? Я почему-то уверен, что получив подобный подарок, девушка не будет долго упорствовать.
Глаза Андреа всё расширялись и расширялись.
— Как?! Во имя Святой Богородицы, как ты это мог узнать?! Как вообще тебе это в голову пришло?! Ты ведь ребёнок!
— Я очень умный! — с бахвальством, свойственным именно детям, я гордо выпрямился, чем вызвал у него кривую усмешку и недоумённое покачивание головы.
Больше он у меня ничего не спрашивал, пока мы не прибыли на самый большой невольничий базар, которым заправляли арабы. Матушка была права, тут на небольшой территории, во множестве загонов, в которых держали людей, а не скот, была вонь и грязь от тысяч человеческих тел.
— Кого ты хочешь купить? — дядя недоумённо на меня посмотрел, когда мы покинули лодку.
— Вы всё увидите.
Увидев герб на лодке с серебряной и красной полоской, к нам мгновенно подскочил, один из главных распорядителей рынка. Смуглокожий араб, закутанный в одежды под самый свой длинный нос. Он закрутился возле дяди, на неплохом винето интересуясь, чем он сможет помочь семье Дандоло. Тот, всё ещё задумчивый после нашего разговора, просто ткнул пальцем на меня, со словами.
— Покупатель он.
Сын пустыни если и удивился подобному, то не сильно, перейдя к умасливанию уже меня.
— Мне нужны китайцы, римлянине, русы, греки, французы, норманы, египтяне и арабы.
— Господину нужен кто-то конкретный из перечисленных? — удивился он, — какого пола?
— Любого! Я сам выберу, кто мне подходит! — спокойно ответил я, — или я пришёл не на лучший рынок города?
Он тут же засуетился, заверяя, что даже если кого-то не найдут здесь, то за городом у них есть ещё товар, гораздо больше, чем здесь. Повернувшись к своим помощникам, он гаркнул на своём гортанном наречии какие-то быстрые приказы. Едва ли не с десяток человек бросились их выполнять. Через полчаса передо мной стояло чуть ли не с две сотни различных людей: мужчин, женщин, стариков, детей. Большинство было светлокожими и русоволосыми, но были и те, кого я запросил отдельно.