Венеция
Шрифт:
Долетает отдаленный раскат грома. Далеко за рекой в небе сверкает салют. Яркие брызги фейерверков растекаются над городом и падают вниз. А там переливается еще одна радуга, озаряя лица новым огнем.
– Смотри, это на башне!
В ночном небе на фоне высоток районов двадцать первого века мерцают огни. Они переливались золотыми, серебряными и красными цветами, превращаясь в розовые брызги, в капли шампанского. В миг они сверкают ярче салюта.
– Ох, это так красиво.
– Да, здорово. – Восхищенно восклицает он, ежившись от прохлады, крепче прижимая к себе Флер. Она склонила
– А ты знаешь, что это древняя традиция? Да, огни Эльфевой башни с момента постройки. Это так красиво.
В хмуром мире, что таиться и живет за чертой старого Парижа, не найти подобного этому торжество магии и красок. В век технологий в магию никто не верит. Если только романтики.
– Смотри! Комета!
– Нет, это фонарь. – Смеется она, – он на самом шпиле.
Серебряный луч пронизывал сгущающие тучи. Сейчас они оба счастливы.
Внезапно шумный и колкий порыв ветра оглушает их своим грозовым шелестом. К волосам Флер падает маленький листочек с ветви над головой. Мишель ловит его пальцами и показывает ей. Терпкий запах свежести весеннего вечера тревожит нюх. Во рту ощущается терпкий вкус этого хрупкого дара дерева. Флер смотрит на одинокий потерянный лист и говорит:
– Странно, вот так живешь-живешь и нежданно улетаешь прочь от отчего дома. А попадаешь, – тут ее глаза словно вспыхивают красными искорками заходящего солнца, – попадаешь к тебе в плен.
В этот миг Мишель ощущает волшебство, слыша ее тонкий голос, ощущая нежные пальцы и понимая, что он – единственный во Вселенной для нее шепчет: Я тебя люблю.
– Эй, Мишель! – окликает приветливый голос. Мишель узнает парня, махающего ему. Это приятель с учебы.
– Это же ты?! – он распахивает руки в приветственном объятии и идет на встречу. Его спутница, немного смущенная и озадаченная, стеснительно улыбается, глядя на хмурого ссутулившего парня под деревом. Эти двое такие "настоящие" и искренние сейчас рушат Мишелю счастливый момент из прошлого.
– Я тебя едва узнал. Ты так изменился. Твои волосы и…
Он оглядывает Мишеля и удивляется. Тот проводит пальцами по своим колючкам, вспоминает, что давно не брился. Да и брюки у него испачканы.
Рядом пустой парапет. Флер растаяла. В воздухе остается кисловатый привкус крови.
– Друг мой, не желаешь обнять своего кореша и будущего бакалавра?
Мишель молчит и не двигается. Момент становиться неловким. Приятель пытается вести себя, как ни в чем не бывало.
– Ты почему в институт не ходишь? Говорят, что тебя хотят отчислить. Я думал, ты уехал.
Мишеля уже терзает зависть. Он едва сдерживается, чтобы не обрушить на приятеля отборные ругательства.
Тот неловко делает шаг назад, улыбки уже нет, оглядывается на свою спутницу. Затем тихо спрашивает:
– Мишель, ты в порядке?
Еще пара секунд и он уходит прочь, не оглядываясь, быстро уводя свою подругу.
Ветер вокруг Мишеля завывает сильнее, он рвет листья над головой, гонит воды Сены, бросая их о береговой камень.
«Флер, я не могу жить без тебя!»
Отворачиваясь от парапета набережной, он бросает прощальный взгляд на черный гнутый шпиль Эйфелевой башни. Уходит,
Данные фото из личного архива и камер городских улиц.
Данные 3.
Флер и Мишель стали встречаться, а потом и жить вместе. Она наполнила его жизнь уютом, любовью, принесла новый смысл в обычные будни.
И вот ее не стало. Охваченный горем Мишель безвылазно сидел в своем подвале. Рыдал и пытался не сойти с ума. Однажды он выбрался на улицу. Не голод гнал его, а горе и переживания. Все вокруг дышало Флер. Комната словно выдавливала Мишеля вон своей обстановкой.
Стояла ночь. В свежем ночном воздухе все вдруг запахло тревожным сердцу запахом. Завороженный неким магнетизмом, Мишель пришел на то место, где Флер сбила машина. На асфальте еще виднелись темные пятна. Бордюрный камень был выщерблен в том месте, куда вынесло автомобиль. Но криков и безумия уже не было. Ночь и тишина сонной улицы превратили это место в могилу.
Ожидая, что именно здесь на него нахлынет море воспоминаний, и Флер «придет» к нему, Мишель пал в разочарование. Он пошел прочь и бродил до самого рассвета, избегая шумных улиц. В один момент Мишель словно очнулся от дремы и понял, что неосознанно говорит с Флер. И она возникла в его мыслях. Живая стоит перед глазами. Ночь напомнила первое свидание.
Комната в подвале стала мрачной темницей Мишелю не только потому, что там всегда было темно, а желтая лампа только усиливало это ощущение. А потому что когда он возвращался в нее, Флер исчезала.
Он снова стремился на улицу, как только вечерние сумерки опустошали улицы от гомона шумной жизни. Мишель бежал в тихие переулки. Горечь утраты тогда растворялась в лабиринте ночи. Он чувствовал Флер рядом, думал, что не одинок.
В одну из таких ночей Мишель едва не наступил на бродягу, дремавшего на углу улицы. Бродяга проснулся и недобро буркнул:
– У тебя, что глаз нет? Смотри куда идешь!
– Простите.
Бродяга протянул руку. Мишель отпрянул и поспешил уйти. Раздумывая о неприятном типе, он отвлекся от Флер. И она пропала, растаяла как дымка в воздухе. Мишель искал ее в темных переулках, звал. В надежде обрести на том месте, где потерял, Мишель вернулся назад. Бродяги уже не было. Мишель сел на землю и прислонился к стене. Сейчас он походил на того самого бродягу. Мишеля обуяла злоба. Он выругался, поливая бродягу заслуженными оскорблениями.
Поднялся ветер. Над головой черную линию неба заволокли клубы серого дыма, неоновые огни и мигающие вывески вырисовывали угловатый контур дома. Впереди за углом существовал другой мир. Шум улицы и невнятный говор ночных гуляк, а может хулиганов, которых выманил на улицы ночной Париж своими развлечениями.
Мишель долго смотрел в небо, стараясь увидеть хоть одну звездочку. Это был бы знак, что Она на небесах, счастлива и ждет его.
Когда холод пробрал тело до костей, он все же побрел к ярким огням рекламы. Небо светлело, ночь заканчивала свой круг, и Мишелю следовало возвращаться в подвал. Встреча с хулиганами закончилась. Кроме их гомона и потерянного зуба он ничего не помнил.