Верь мне, Есения
Шрифт:
— Нет, — его ответы становятся односложными, а тон раздраженным.
Я прекращаю расспросы и отворачиваюсь к окну.
Сумерки за стеклом превращаются в поздний вечер. Зимой темнеет рано, хотя сейчас, ручаюсь, не позже пяти. Трасса пустынна, я, за все это время, успеваю насчитать всего лишь пять машин, двигающихся нам на встречу. За окном начинают падать огромные снежинки, которые тают сразу же, как только попадают на асфальт.
— Приехали, — спустя некоторое время объявляет психолог, останавливая машину и отстегивая ремень безопасности. Изумленно оглядываюсь, понимая, что мы находимся посреди какого-то поля. Вокруг ни души.
— Где мы? — испуганно прижимаю к себе рюкзак с вещами.
— Там где нужно, — рыкает психолог, выбираясь из автомобиля. — Выходи.
Он резко открывает дверь с моей стороны и буквально вытаскивает из машины, больно сжав руку повыше локтя.
— Что вы делаете? — в страхе пытаюсь вырваться, но куда там, хватка у мужчины стальная.
Теперь я понимаю, что, скорее всего Юрий Федорович в сговоре с этими хмырями. Только вот зачем тогда меня было увозить из приюта? А психолог между тем, невзирая на мое сопротивление, волочет меня к обочине. С ужасом смотрю на придорожную канаву, заметив на ее дне не только грязную воду, но и мусор, ошметки овощей, упаковки из-под чипсов, целлофановые пакеты и даже труп крысы.
— Прыгай! — приказывает мужчина, делая шаг вперед, и дергает меня за собой.
Визжу что есть мочи, и колочу этого безумца по голове рюкзаком, падая в пустоту. Но, вместо ожидаемого плюха в отвратительную жижу на дне канавы, оказываюсь на твердой земле. Мужчина продолжает крепко держать меня за руку, а я удивленно озираюсь.
Вокруг нас раскинулся осенний лес. День в самом разгаре, и мне становится немного жарко в теплой зимней куртке. Снова дергаю рукой, пока еще не до конца поняв, где я оказалась, но ожидаемо, что мои усилия пропадают впустую.
— Ты таки привел ее, — хриплый голос заставляет нервно вскинуть голову. К нам приближаются пятеро мужчин, самой что ни на есть, бандитской наружности.
— А как же. Я ведь обещал. Гони деньги, Пер! — отвечает мой психолог.
Глава 2
— Держи свои гроши, приятель, — гогочет один из головорезов, показывая крупные желтые зубы.
На землю с глухим стуком падает замусоленный мешочек, похожий на старинный кошель. Взгляд Юрия Федоровича алчно останавливается на нем, он неожиданно толкает меня в спину и быстро наклоняется за наградой. Я делаю по инерции несколько шагов вперед и попадаю в объятия того самого ржущего мужика. Он крепко прижимает меня к себе, обдавая запахом перегара и чеснока, и быстро передает в руки своим прихлебателям. Тихо всхлипываю от боли, гадкий мордоворот стальными пальцами впивается мне в плечо.
Позади слышится сдавленный хрип, я оглядываюсь и в ужасе замираю от открывшейся моему взору страшной картины. Склонившийся прямо к земле, психолог начинает медленно валиться на бок, а у него из горла торчит кинжал, загнанный по самую рукоятку в шею.
В глазах темнеет от страха, в воздухе пронзительной трелью разливается громкий вопль, и только через секунду я понимаю, что это именно я издаю эти отвратительные звуки. Мне конечно не нравится моя истерика, но я все равно орать не прекращаю, да еще и, размахнувшись, свободной рукой врезаю держащему меня амбалу по уху.
— Зараза! — сквозь зубы шипит мужик и быстро перехватывает мою воинственную конечность.
При таком раскладе приходится пустить в ход ноги. Нещадно ими брыкаюсь, как молодой жеребенок, и на секунду замолкаю, чтобы перевести дыхание. Затем снова набираю воздух в легкие и опять принимаюсь вопить уже не от страха, а корысти ради, понимая, что мои истошный визг слегка дезориентируют противников. Да и вдруг кто-то кинется на помощь… Хотя, честно говоря, в это верится с трудом, скорее наоборот “мимопроходилы” постараются убраться отсюда подальше.
— Да заткни ты ее, наконец, — рычит желтозубый мордоворот, как раз, в это время, вынимающий из Юрия Валерьевича кинжал.
Еще один из бандитов направляется к кустам у противоположной стороны поляны и зачем-то тщательно начинает их осматривать, а второй топает к стоящим невдалеке пофыркивающим лошадкам и принимается сосредоточенно шарить в седельных сумках.
На рот мне сразу же ложится огромная грязная волосатая ладонь, прерывая звукоизвержение, да еще и зажимая нос, этим самым пресекая попытки вдохнуть кислород. В горле от ощущения брезгливости начинает подниматься тошнота. Но спустя секунду я слышу странный свист и чувствую, что мерзкая длань на моих губах безвольно падает, да и сам мужик слегка ослабляет хватку и валится на землю, увлекая меня за собой. А следом за ним и второй хмырь, стоящий возле нас и помогающий меня усмирять.
Сдавленно охаю, придавленная тушей увесистого мужчины и, не отрывая взгляд от древка стрелы, торчащей у него из затылка, ужом извиваюсь, выползая из-под обмякшего тела. На этот раз крик удушающим комком замирает в горле, и все мои действия направлены только на то, чтобы оказаться подальше от еще теплого, но без сомнения мертвого похитителя.
Туша мужика кажется неподъемной. Я барахтаюсь изо всех сил, медленно, но, уверенно извлекая свое тело на волю, и уже собираюсь подниматься с земли, но кто-то внезапно подхватывает меня под мышки, помогая в этом нелегком деле.
— Ух, ты! Какая красотка! — восклицает поднявший меня на ноги мужчина. Половина его лица закрыта платком, как у ковбоев в американских вестернах, а на голове широкополая шляпа, кидающая тень на глаза.
Я удивленно хлопаю ресницами, не в силах вымолвить и слова, а этот молодец, нахально воспользовавшись моим замешательством, стягивает со своего лица бандану и крепко целует меня прямо в губы.
— На удачу! — оторвавшись от моего рта, выдает он, и снова натянув косынку, кидается к уже бегущим к нам похитителям. К нему присоединятся еще один такой же “ковбой” и мужчины вступают в рукопашную схватку с бандитами. А я, как последняя дура, стою истуканом, прижимая пальцы к губам, и стараюсь не замечать, как сильно бьется мое сердце. Так вот ты какой, северный олень, то бишь первый поцелуй?
Все же, несмотря на туман, царящий в голове, у меня хватает ума добежать до деревьев на краю поляны и затаится там, со стороны наблюдая за ходом боя. А когда розовые сопли в моей черепушке снова превращаются в мозг, отличавшийся всегда умом и сообразительностью, меня охватывает тревога. А так ли благородны намерения моих спасителей, как показалось мне на первый взгляд? Наверное, пока мужчины заняты друг другом, мне все же лучше сбежать от обеих конкурирующих организаций?
Делаю шаг назад, внимательно следя за творящимися на поляне событиями, потом второй и замечаю, что сражающихся за мою тушку вначале было двое, а теперь только один, как раз, добивающий последнего противника. В этот момент мне на плечо ложится теплая ладонь, а ухо обдает горячим дыханием.