Верь только мне
Шрифт:
– И что, совсем нет гордости? – грубо рявкнула она, отчего я смутилась.
– Ты о чем? – уточнила, расстегивая осенний комбинезон сына, чтобы Саша не спарился.
– Но ведь он найдет тебя, и ты все простишь. Опять, – процедила она, не скрывая своего отвращения.
– Катя, – резким тоном проговорила, не желая, чтобы посторонняя женщина лезла в мои решения.
– Я хочу спасти тебя потому, чтобы ты не пострадала, как я, чтобы не совершала моих ошибок. Понимаешь? – эмоционально выдохнула она, начиная движение.
Отвернулась, не
– Ты подумай неделю или две, а потом скажешь. С любым твоим решением помогу.
– Почему? – спросила, надеясь услышать правду. Уж слишком эта женщина загадочная, непонятная и всезнающая. Настораживало.
– Потому что хочу, чтобы ты была счастлива, как и твой сын. Вы этого достойны. У тебя есть Саша, и только это имеет значение.
Задумалась над ее словами, замечая, как яростно она выжимает сцепление, с какой агрессивностью вцепилась в кожаный руль, и тихо поинтересовалась:
– Ты не можешь иметь детей, да?
Женщина мгновенно убрала руки с руля, и нас повело в сторону. Она тут же взялась за него и сообщила:
– Прости. Да, ты права. Не могу. Совсем соплячкой залетела от крутого парня, но он заставил сделать аборт и забыл обо мне.
– И вы никогда не виделись?
– Виделись, но он не узнал меня.
– Он любил тебя и смог так поступить?
– Нет, это я его любила, а он просто переспал. Вот как. Я поверила в свои мечты, а он спустил на землю. Грубо, в своем репертуаре. Подонок.
– Мне очень жаль, – прошептала, не представляя такого. Получается, после той операции она не смогла больше иметь детей.
– Бывает. А ты даже на таком сроке аборта можешь зачать и родить, так что счастливица.
– Навряд ли я осмелюсь, – тихо призналась, не желая вновь пережить этот ужас.
– Это неважно. Есть шанс и это главное, – нехотя буркнула Мартенс и повернула в сторону выезда из города.
– Тебя не потеряют?
– Меня? Нет! Ушла к врачу. Да и кто потеряет? На работе все молятся на меня. Так всегда было, когда перестала быть тряпкой, и тебе советую.
Молчала, обдумывая ее слова, а потом ответила:
– Я не тряпка и была счастлива. Счастлива, как никто другой. Моя жизнь с Айсбергом – это чувственный вихрь, но без него… я погибаю.
– Даже так? Возможно. Мне не понять, я сразу задушила в себе ненужные порывы. Остались воспоминания и мой приговор.
– Ты желаешь мести? – выдохнула, понимая, что Екатерина очень тяжелая. Неудивительно, что она мне не понравилась с первого взгляда, хоть женщина проявляла заботу.
Она молчала, а потом потянулась к панели и включила музыку. Громкую, невыносимую, отчего пришлось прижать сына к груди, закрыв ушки.
– Выключи или тише сделай! Саша засыпает, – воскликнула, не ожидая от нее подобного поведения.
Она вырубила и буркнула:
– Прости, у меня таких проблем нет, поэтому не в курсе. Эгоистка, так сказать.
Я ничего не сказала, с любовью смотрела на сына, который открывал глаза, а потом медленно их закрывал, пока сладко не засопел. Нежно поцеловав в щеку, я спросила:
– Куда мы?
– Надеюсь, ты любишь загородные дома. Там, естественно, не так шикарно, как ты привыкла, но и не совсем плохо. Думаю, тебе на пользу. Как раз сможешь подумать, все осмыслить. И поверь, тебя ни одна душа не найдет. Только не будь дурой, как в тот раз, и отключи телефон, разобрав по частям.
– А как же связь?
– Там есть стационарный. Насколько я знаю, у тебя отличная память. Пока есть время, запомни номера, а потом избавься от сотового, чтобы Смирнов не проследил, когда узнает, что ты уехала. И, вообще, зря ты к Верговским поехала.
Удивляла ее осведомленность. Она знала о моих друзьях, наших семейных происшествиях, личные качества. Все! Откуда? Не понимала, откуда она так много знает. Открыла телефонную книгу и начала смотреть все номера, запоминая каждый и кому принадлежит, а потом отложила в сторону и спросила:
– Откуда такие познания о нашей жизни? Уверена, что не Айсберг поделился.
Она усмехнулась и проговорила:
– Конечно, нет. Он не относится к вежливым собеседникам. До сих пор не понимаю, как он так меняется с тобой и с… Ириной.
Напоминание о другой женщине сжало сердце до боли, не давая возможности дышать, и я замолчала, чувствуя, как вновь подступают слезы. Взяла себя в руки и постаралась не думать об этом. Совсем. Отрешиться от любых проблем и разочарований.
«Все будет хорошо. Обязательно. Мы с сыном этого достойны! Я верю».
Глава 9
Через несколько часов машина съехала с ужасной разбитой дороги к огромному дому, выглядывающему из-за высокого деревянного забора. Наконец-то! Взяла сына на руки и спросила:
– Там кто-то есть?
– Нет. Отопление электрическое, так что не переживай. Продукты у меня в машине. Хватит на неделю.
– Что за деревня?
– Отстойник. Людишки так себе – гнилье завистливое. Мы с мамой ненавидели эту поганую дыру. Клоповник.
– Это твой дом? – воскликнула, вспоминая, что сразу она не так назвала то место, куда везла нас.
– Да, – с ненавистью пробубнила Мартенс. – Соня залетела от приезжего практиканта и промолчала, боясь осуждения. Аборт поздно было сделать, поэтому родила. А что значит родить без мужика в захудалой деревеньке? Да тут ее проституткой считали, потому что без мужа. Тогда считалось, что лучше с алкашом, но зато с мужиком. Баба тогда хорошая. А моя мать… хотела по любви, верила в сказки. Работала она медсестрой в школе, пока не уволили, считая, что такой женщине нельзя заниматься с детьми. Из-за поганого статуса, любая толстая корова ей устраивала концерты, дергая за волосы, намекая, что она не так смотрит на их трактористов. И меня ненавидели.