Верь только мне
Шрифт:
Виолетта бросает на меня быстрый недовольный взгляд. Да, согласен, фигню сказал. Она мне помогает, вообще-то.
—Там можно будет остаться до конца месяца максимум, но я бы посоветовала тебе найти жилье поскорее. Тебе же есть, чем платить?
—За это не переживай.
—Ты почему домой не возвращаешься: это показательная позиция, или тебя выгнали? — решает допросить меня.
Виолетта же химичка, а не школьный психолог. Я не знаю, что ей ответить. Ситуация слишком запутанная.
—Не хочу. Пока не хочу.
—Это отец тебя
Пощёчина начинает гореть. Как? Как ей удается всегда попадать в точку?
—Больше не будет, — цежу зло.
—Может, нужно поговорить… с ним или… с кем-нибудь, — старается осторожно намекнуть, что нужно с этим что-то делать. —Если нужна помощь, ты скажи.
—Разберусь.
Ее глаза грустнеют. Только вот жалости от нее я не хочу. Сегодня утром на парах она уже смотрела на меня с тоской. А я хочу, чтобы в ее глазах искры плясали, как в первый день, когда я ляпнул про «ломать язык об кое-что потверже».
Вспоминаю это, и аж дурно становится от собственной тупости. Быстро же за неделю роли поменялись. Нужно возвращать себе лидерство, а то я совсем уж бедолага в ее глазах.
—Что мы все обо мне. Как Вам первая неделя работы на новом месте, Виолетта Александровна? — спрашиваю, когда мы останавливаемся на светофоре. На том самом, где я подпирал ее в прошлый раз.
—Знаешь, Вильгельм, потрясающе: в первый день все было волшебно, я доделывала свой кабинет и мечтала о первых студентах! На второй день мне нагрубили на занятии и разбили оборудование, которое я все лето закупала. Затем меня преследовали по дороге домой. На следующий день шантажировали из-за кулона, а еще устроили кофейный саботаж, что я пару не могла вести.
И это все я, придурок!
—Затем студенты чуть не подрались у меня на занятии, —она показательно загибает пальцы,— Охранники вынудили меня принести несуществующие ключи от подсобки. А вечером в пятницу мне пришлось выкуривать оттуда постояльца, который мой кабинет с отелем перепутал.
Тоже я.
—Студенты у тебя совсем от руку отбились, — отшучиваюсь, хотя мне почему-то не смешно.
Виолетта хмурится.
—Ты ненавидишь меня теперь? — спрашиваю неожиданного серьезно даже для самого себя.
—Ты та еще заноза в заднице, конечно, Фишер. Но твои выходки больше напоминают мне пубертатный мятеж, — она говорит это очень спокойно, с принятием, не осуждая.
—Что ты имеешь в виду? — мне жесть как нужно знать ответ.
—Мне с самого начала кажется, что ты как раненое животное в капкане: оно кусает всех без разбора, даже тех, кто хочет ему помочь. Из-за собственной боли, — резюмирует Виолетта.
А я сижу и обтекаю. Задал вопросик. Заглянула в душу и разложила на атомы. Может у нее химическо-психологический факультет был?
Она продолжает: —И нет, я тебя не ненавижу, Вильгельм. У меня, поверь, других проблем хватает.
Чувствую облегчение внутри. Обожать она меня вряд ли обожает. Но совсем уж конченным пока
И почему мне важно, что думает обо мне новая училка? И с чего вдруг мне неприятно являться корнем ее проблем?
—Какие еще приключения достались тебе, кроме меня? — интересуюсь, раз уж пошли такие разговоры.
—Нууу, мне не разрешили пообедать на кафедре, не выделили достаточно часов на дополнительные. И их не дали бы вообще, не сообщи мне об этом Максимилиан, оказалось, информацией меня не балуют, —щелкает поворотник. — А еще кто-то постарался, и меня единственную не позвали на праздник, где приветствовали новичков, — последнюю фразу она говорит особенно горько. —А в целом, неделя была замечательная, спасибо, что спросил.
А вот тут уже не во мне причина.
Мне хотелось стать Виолеткиным кошмаром, каким я являюсь для всех учителей, но теперь меня дико бесит, что ее обижают. Вспомнилось, как я был добреньким новичком в школе, и меня травили.
Разве можно забыть пригласить Олененка на праздник? Только специально. Наш преподавательский состав — тот еще серпентариум. Я всегда играю в открытую, а эти рептилии — исподтишка. Мне ли не знать.
—Наш зверинец не отличается дружелюбием, уж поверь. Не будь слишком доброй с ними, иначе растопчут, — предупреждаю.
—Мне то же самое говорили про тебя. Пока совпадает, — подрезает.
—А еще держись подальше от Лисицына, — считаю нужным сказать.
—А от Фишера мне подальше держаться не стоит? — слышу возмущение в ее голосе.
—Я видел записку, он коробку тебе притащил.
—Коробку, которую ты разбил, — поднимает пальчик вверх.
Училка противная!
—Смотри, как бы он потом за нее дорого не спросил, Виолетик.
Меня дико бесит, что Лис нарисовался в ВУЗе.
—Это не он зажимал меня на складе, — снова парирует Виолетта.
Справедливо давит. Моя совесть, о существовании которой я успел забыть, сегодня и так изнасилована. Макс, Ахмад, Виолетта. И каждый из них прав.
—Это моя прерогатива — тебя на складе зажимать! Тебе просто повезло, что я сегодня немного не в форме, — злюсь, что она его защищает.
—За словами следи! — получаю удар ее невесомым кулачком в плечо. —Высажу прямо в лесопосадке, и пойдешь в своих модных кроссовках по злачным райончикам. Каким образом вы вообще знакомы с Романом?
—Пересекались, — бурчу в ответ, не для ее ушей информация.
—Не скажешь? — снова пытается.
—Нет. Спроси что-угодно другое.
—У тебя виниры? — выдает Олененок.
—Чего, блин? — ржу. —Виниры?
—Ты сказал, спросить, что угодно, — как ни в чем ни бывало отвечает моя шумахерша.
За нашими разговорами она успокоилась, и больше не крутила рулем, как пират в шторм.
—Нет, Виолетта, это не виниры, — давлю смех. —Ты очень забавная, ты знаешь это?
—Бываю иногда, —заворачивает на странную улицу с частными домами. —Мы почти приехали.