Вердана
Шрифт:
Прямота Зенты пугала капитана и наводила на подозрение, что у него есть к этой сложнейшей ситуации свой интерес.
— Я не могу заявиться домой. Это опасно для них, — отказалась Эл.
— Нет. Не опасно, — твердо заявил Зента.
— Откуда такая уверенность? — возразила Эл.
— Потому, что я знаю! — рявкнул монстр. — Тебе не мешает учиться дисциплине и доверию!
Эл опешила, она перевела взгляд на капитана. Торн спокойно смотрел на нее. Эл показалось, что эта безмятежность фальшивая.
— Я сказал тебе правду, и мне стало легче, — ответил Торн на ее подозрительный взгляд. — Эл, он прав. Это сотрудничество — часть огромного плана. Знаю, тебе всегда интересен
— Капитан, вы знаете, что в одиночку мне с ситуацией не справиться. Вы предлагаете мне покровительство и знаете, что я его приму. Я думала, что нужна вам из-за моих способностей, и вы поддерживали это заблуждение. Хорошо, я поверю, что рано мне знать всю правду. Место в спасательном корпусе? Заманчиво. Полагаю, что я вам нужна не в качестве спасателя, для этого скорей сгодиться Дмитрий, Алик, любой из моих друзей. Для меня вы приготовили другое место, о котором боитесь говорить. Приручаете меня? Хотите, чтобы я заняла неприметное место спасателя. Я не тщеславна. Буду работать там, куда направите, но как наемник. Допустим, я вступлю в спасательный корпус. Как не вступить, такая честь! Но тогда, капитан вы не станете отвечать на мои вопросы, как теперь. Вот этого, — она обвела себя и Торна, указывая на их доверительное дружеское расположение на полу, — уже не будет. Вы сможете мне приказывать. И будете приказывать. Так?
Торн сначала отвел глаза, а потом снова взглянул на девушку.
— Да. Система ролей изменится, — согласился он.
— А звереныш-то не глуп, — пробормотал Зента, как показалось Эл одобрительно.
— Я останусь тем, кто я есть. Вы дали понять, что без вашей помощи, я попаду в безвыходное положение. У меня есть шанс проверить, насколько я нужна вам. Я не стану выставлять требования, как сделала до задания. Ситуация изменилась. Я изменилась. Возможно, ли мне остаться в прежнем качестве? Наблюдатель из меня не получиться, темперамент не тот, — Эл умышленно цитировала Эйсмута, — а спасатель…
Эл не стала продолжать. Торн готов был возмутиться, его спокойное лицо изменилось, стало сначала удивленным, потом озабоченным, потом мрачным и, наконец, осуждающим. Он знал о ее разговоре с Эйсмутом. Эл состроила гримасу в намек на то, что они поняли друг друга.
— Я не верю, что Галактис собирается спасать мне жизнь, — заключила она. — Простите за резкий тон, капитан, вы достаточно возились со мной. Я буду работать тут. Я не стану возражать против заданий, которые вы назначите. За это я оставлю за собой право задавать вопросы.
Торн вздохнул и закивал.
Он встал, обнаружив свой приличный рост. Эл поднялась следом. Заметила, что Торн озабочен, но не сердится, улыбнулась ему уголком рта.
— Я вернусь к своим обязанностям капитана, — с этими словами он поклонился. — Простите, что прервал вашу беседу.
Торн ушел. Эл опустилась на пол, сначала села, потом легла и уставилась в, казавшийся бездонным потолок.
— Что со мной будет, Зента? — спросила она.
— Не знаю. Ты сама
— Ты мне поможешь?
— В чем?
— Подготовиться к встрече.
— Я не Торн, дипломатия мне противна. Спрошу. Веришь мне?
— Да.
— Чем меньше будешь ты знать, чем меньше будешь думать о нем, тем вероятнее твой успех. Твое оружие вовсе не информация, не твоя возможная сила, не уверенность в победе. Ничто. Ты умеешь себя забывать ради цели — вот твое оружие.
— Красиво сказано, — выдохнула Эл. — Можно я тут полежу. Не стану тебе мешать. Могу не говорить.
— Тебе не хочется говорить, — уточнил Зента.
— Мне хочется плакать, а я не могу, — призналась она.
— Лежи. Ты не мешаешь, — согласился монстр.
Дмитрий отдыхал после полетов. Сидел на борту Геликса, развалившись в капитанском кресле. Эл на борту не было, она отлучилась по своим делам, о которых все реже говорила с ними. Дмитрий наблюдал, как Алик играет с Никой. Они быстро нашли контакт. Дмитрий не без удивления размышлял о том, как легко старший братец воспринял появление девочки.
Алик сидел на некоем подобии пуфика. Ника стояла к нему лицом. Она разводила руки нешироко в стороны и держала ладошками друг к другу. Алик ставил свою ладонь между ними и ждал, когда девочка соберется поймать его руку. Стоило Нике резко свести ладошки, как она хлопала ими друг о друга, Алик успевал убрать ладонь. Она промахивалась снова и снова, но каждый раз хлопок в ладоши сопровождался восторженным взвизгиванием. Они проделывали эту манипуляцию не первую сотню раз. В самом начале игры Алик поддавался девочке, задерживая ладонь чуть дольше. Ника ловила руку, но при этом бурно протестовала и возмущалась. Она чувствовала обман. Алик перестал лукавить.
Дмитрий хорошо знал реакцию друга, и шансы Ники оценивал очень не высоко. Он поражался, как им не надоест обоим.
Иногда они менялись. Ника требовала ловить ее ладонь. Продолжалась это не долго, и она снова занимала активную позицию.
Дмитрий отвлекался от этой забавы, когда ему надоедало смотреть. Он погружался в размышления. Он успел подумать о своей новой работе, о полетах, о скором прибытии Ольги и Игоря. Этими мыслями он намеренно отвлекался от размышлений об Эл. В душе пилота жила тревога. Пока она была на задании, он так не волновался. Стоило Эл вернуться, Дмитрий потерял покой. Он сотню раз за эти дни собирался поговорить с ней, но Эл, едва вернувшись на борт корабля, начинала заниматься Никой или удалялась с Аликом. Дмитрий оставался в няньках. Ника оказалась сносным ребенком, но до того любопытным, что ее нельзя было вывести с борта без поводка, обязательно лезла, куда не следует. У нее была неистощимая энергия, и уже через час он чувствовал себя так, словно весь день летал. Тогда он прибегал к одной хитрости. Он брал Нику на руки, ей это так нравилось, что она никогда не возражала, и нес обратно на борт Геликса. Она опять же не возражала. Тут она устраивалась у него на коленях и скоро засыпала, а он мог перевести дух.
Так продолжалось третью неделю. Дмитрий полагал, что страсти в его душе улягутся. Нет. Он снова не находил себе места, едва видел Эл. Дмитрий не интересовался, что думает по этому поводу Алик. Эл была с ним мила, как он условно назвал ее отношение, предупредительна, часто улыбалась. Дмитрий не мог отделаться от мысли, что эта улыбка пропадает с ее лица, как только Эл отворачивается от Алика. Только позже он нашел определение тому, что его не устраивало в поведении Эл. В ней что-то надорвалось, она прячет истинные чувства. Да, в чем же дело? Она и прежде частенько так делала.