Верхний мир
Шрифт:
Глава 8
Сон
Она спит.
Спит и видит сон.
Во сне она совсем юная, но уже далеко не невинная, и ее тащат на высокую башню какие-то отвратительные типы. Ее руки и ноги связаны. Она совершила страшное преступление и должна быть казнена на рассвете. Шестьсот футов отделяют ее от земли. Ветер играет распущенными волосами. У ее обнаженных ног крутятся и кричат, борясь с ветром, воздушные змеи. Здесь нет надежды на спасение. Она уверена, что этой ночью не явятся к ней ни громовержец Юпитер, ни в сверкающих
Стемнело. Откуда-то снизу слышны душераздирающие крики дерущихся друг с другом хищников. От боли в туго связанных руках и ногах и от страха перед смертью она плачет, и слезы улетают в ночное небо, подхваченные вольным ветром.
Она не может представить себя мертвой, не в силах понять, что эти часы — последние в ее жизни. Она крутится и дергается, думая, что видит сон и ей надо проснуться. Но тотчас понимает, что это не сон и все ее страхи настоящие...
Глава 9
Анубис
Рано утром, когда серебристый туман еще висел на покатых улицах, идущих от Чаринг-Кросс к набережной, старший инспектор Иэн Харгрив отдавал своим людям приказ убрать труп Жабы с ограды страховой компании. В сопровождении полицейского хирурга двое констеблей приблизились к телу и принялись за дело, стараясь нанести как можно меньше вреда внутренним органам. В связи с состоянием трупа, его голова и плечи уже были положены в пластиковый мешок. Пока Харгриву удавалось держать на расстоянии зевак, так как он заранее дал приказ перекрыть улицу с обеих сторон.
— Какого черта здесь делает Каттс? — Инспектор показал большим пальцем на лысого человека в коричневом плаще, который прорвался через полицейский кордон и теперь направлялся к ним. Он набросился на одного из офицеров: — Я, кажется, ясно сказал: пока нет лабораторных отчетов, в газетах ничего не должно появиться.
— Хотелось бы вам напомнить, — заявил Стэн Каттс, прокладывая себе дорогу к месту происшествия, — что мой долг — снабжать общественность информацией, касающейся ее прав и безопасности...
— Убирайтесь отсюда, Каттс. Вы не журналист, вы бульварная кляча, и плевать вам на чьи-то права. — Инспектор махнул рукой. — Кто-нибудь, уберите его отсюда.
Год назад репутация Харгрива сильно пострадала, потому что Каттс в своей газете публично обвинил его в неправильном ведении дела. С тех пор старший инспектор отказывался общаться с репортерами, разве что на официальных пресс-конференциях. В то же время, осознавая их силу, он старался, чтобы отчуждение не выглядело слишком нарочитым. Один из двух констеблей, регулировавших движение на углу Грэвен-стрит, подошел к Каттсу и положил руку ему на плечо.
— Только один вопрос, инспектор! — крикнул Каттс, подчиняясь констеблю. — Это никак не связано с вашим провалом в деле вампира с Лестер-стрит?
Харгрив резко повернулся на каблуках, и лицо у него пошло красными пятнами.
— Черт возьми, вы сами знаете, что нет. — В голосе Харгрива появились угрожающие ноты. — Если вы во что бы то ни стало намерены связать эти два дела, то я перекрою вам все доступы к информации.
— Значит, происходит нечто серьезное, — сделал вывод Каттс. — В любом случае, как вам известно, мы теперь можем получать информацию из разных источников, хотя, конечно же, я предпочел бы из первых рук. — Каттс знал больше, чем говорил. От его “вечного” пальто несло потом и виски, и Харгрив подумал, что он больше похож на какого-нибудь любителя порнографии, чем на журналиста, занимающегося убийствами. — Дайте мне информацию, и я вам обещаю, что ни одно напоминание о прошлом никогда не просочится ни в один мой репортаж.
— Вы хотите получить информацию? — переспросил Харгрив, и на его лице появилась кислая усмешка. — Отпустите его, Дункан. — И он повел репортера к пластиковому мешку, лежавшему возле полицейской “скорой помощи”. Там он аккуратно стянул мешок с головы трупа. — Мужчина, лет около двадцати, упал на ограждение, которое проткнуло его насквозь в области шеи, груди и правого бедра.
Каттс наклонился над трупом и заметно побледнел.
— А что у него с глазами и с горлом? Это не может быть следствием падения. Что это?
Теперь пришла очередь Харгриву разыгрывать из себя незнайку. Он пожал плечами:
— Этого мы пока не знаем. — Харгрив постарался переключить внимание репортера на себя, чтобы тот не заметил огромного ворона, тоже помещенного в пластиковый мешок, не желая, чтобы таинственная связь между ним и человеком выплыла наружу раньше, чем до нее докопается полиция. — Дайте мне пару дней, и вы получите эксклюзив, скажем, на сутки.
— Послушайте, Харгрив, сначала мальчишка на Пиккадилли, а теперь вот это... Может быть, опять какой-нибудь маньяк-убийца?
“Новое появление Рэмбо на крыше”. В городе предпраздничная суматоха. Неплохо может получиться.
— От одного неосторожного слова, не дай Бог, может возникнуть паника. Поэтому я вас предупреждаю, если вы соедините эти две смерти, я привлеку вас к ответственности за то, что вы мешаете ведению следствия... скажем, фальсифицируете информацию, а?
— Кто это фальсифицирует? Да тут и думать нечего.
— Вы получите официальное опровержение.
— Господи, что случилось с полицейской честностью?
— Она, наверное, начиталась вашей газеты.
— Тридцать шесть часов, — начал торговаться Каттс, который знал достаточно, чтобы осмелиться немножко надавить на инспектора. — Дайте мне эксклюзив на тридцать шесть часов, и я ни строчки не напечатаю до четверга.
— Вы и так получили много. Кстати, а как вы узнали?
— Ну нет, старик, я свои связи не выдаю. И вам это хорошо известно.
Харгрив улыбнулся про себя, ведь он заранее продумал, как ему держать прессу на расстоянии. Теперь он может арестовать Каттса за разглашение информации, если репортер осмелится переступить черту. А тем временем инспектор решил вести два досье — одно для себя, другое — для прессы.