Верхом на «Титанике»
Шрифт:
Но утром Элеонора выглядела как обычно, она внимательно выслушала мой отчет и приказала:
– Сначала звонишь стоматологу, узнаешь адрес Лады Ермолаевой, потом едешь вот в эту библиотеку, находишь в фонде учебник по вокалу и книгу про Ивана Олежко, затем снимаешь с них ксерокопии, привозишь мне и рысишь к Ладе. Понятно?
Я кивнул и бросился исполнять приказ. С первой его частью я справился легко, Игорь сообщил мне все необходимые координаты и повторил:
– Если с зубами есть проблемы – приезжайте.
– Спасибо, – поблагодарил я и поехал в библиотеку.
Там незамедлительно начались трудности. Сначала мне очень долго оформляли читательский
– Ваня, – кинулся за ним ближайший друг Петр Камкин, – Ваня!
– Что, дружище? – грустно спросил тенор. – Видишь, опять оказия повторилась! Проклятие на наш род наложено! Иначе с чего люди погибают!
– Так от переживаний жилы лопаются, – обнял друга Петр, – слушатели восхищение огромное испытывают, не выносят восторга, тут и апоплексический удар!
– Может, бросить небожеское занятие? Уйти в монастырь…»
Дальше читать стало невмоготу. Во-первых, тексту явно требовался редактор, во-вторых, я очень не люблю псевдоисторические произведения. Мой отец, прозаик Павел Подушкин, работал именно в этом жанре, но он тщательно изучал материал, просиживал долгие недели в архивах и не допускал откровенно бесцеремонных ляпов. А в этой книжонке! 1721 год! И главный герой поет арию Ленского! Ну не чушь ли! Чайковский написал оперу в девятнадцатом веке, в восемнадцатом никто и не слыхивал ни о каком поэте, убитом на дуэли Евгением Онегиным!
Переполнившись раздражением, я вновь взял книжечку, перелистал страницы, потом, слава богу, ксерокс освободился и мне сделали копию.
Нора получила литературу и вместо благодарности выразила возмущение:
– Что так долго?
Я развел руками.
– В библиотеке работают неторопливые дамы.
– Ладно, – смилостивилась Элеонора, – во всем плохом есть и много хорошего. Теперь отправляйся к Ладе, она небось вернулась домой!
Я спустился во двор, сел за руль и призадумался. Как лучше поступить? Позвонить предварительно бывшей наркоманке или упасть ей как снег на голову?
В конце концов второй вариант показался мне более предпочтительным, и я покатил в сторону Строгина, хорошего, говорят, экологически чистого района столицы.
Но, как у всякой части мегаполиса, в Строгине есть разные дворы и закоулки. Коренные москвичи хорошо знают, что даже в самом центре можно отыскать тихий, зеленый, совершенно деревенский уголок. Но случается и обратное – в уютном Строгине обнаружились дома, жить в которых я не пожелал бы даже своему врагу. В одном из них, серой, блочной башне, и нашла пристанище Лада. Окна здания выходили прямо на МКАД, наверное, шум тут не стихает ни днем ни ночью, а о качестве воздуха лучше даже не упоминать!
– Вы ко мне? – спросила Лада, безбоязненно распахивая дверь.
– Здравствуйте, – поклонился я, – разрешите войти.
– Пожалуйста, – равнодушно ответила она, – чем могу помочь?
– Вы настолько не боитесь незнакомых людей? – не утерпел я. – Вдруг я замыслил что-то плохое?
Ермолаева усмехнулась.
– Непохоже! Да и Сергей Анисимович предупредил меня, достаточно точно описал вас: высокий, темноволосый, в джинсах. Проходите, ботинки можете не снимать, о коврик вытрите, и хорошо.
Я выполнил приказ и очутился в скромно обставленной комнате.
– Садитесь, – велела Лада, указывая на диван, – рассказывайте. Кто у вас бесу в лапы попал? Сын, дочь, жена? Говорите спокойно, за пределы этой комнаты информация не выйдет.
Я улыбнулся.
– Милая Лада, все же следует быть осторожной. Под описание, которое дал вам совершенно незнакомый мне Сергей Анисимович, может подойти половина мужского населения столицы: высокий, темноволосый, в джинсах. Право слово, так легко стать жертвой бандитов!
– Вы не от отца Сергия, – протянула Лада, – то-то я смотрю – вошли, лба не перекрестили. Что за печаль вас ко мне привела? Если сумею, поспособствую, я не только нашим прихожанам содействие оказываю. Господь велел любому человеку руку помощи протянуть. Говорите, не стесняйтесь.
– Вы паспорт теряли?
Лада моргнула раз, другой, третий.
– Так да или нет? – не выдержал я.
Ермолаева кивнула.
– Я получила новый документ.
Я отметил, что она не сказала короткое «да», и решил еще раз нажать на болевую точку.
– Паспорт теряли?
– Вынуждена была обращаться за новым, – снова обтекаемо ответила Ермолаева, – а вы из милиции?
– Нет, из частного агентства «Ниро», вот удостоверение.
Лада с нескрываемым изумлением глянула на книжечку, потом решительно заявила:
– По душевному повелению я пытаюсь направить людей на истинный путь, заблудшие души мне о себе горькую правду рассказывают, господь не велит лгать. Вранье – прямая дорога в ад, я не хочу сама неправдивые слова произносить, поэтому сразу предупрежу: ничего вам не сообщу. Откровение считаю за исповедь. Ну как доверившихся предать? Ежели с вашей семьей беда, вот моя рука, а с представителем ищеек нет разговору, то предательство.
Речь Лада произнесла без пафоса, очень спокойно, никаких выкриков: «Вон из моего дома» и заявлений: «Вы сюда явились без приглашения». Ермолаева просто высказала свое мнение и теперь ждала моей реакции.
– Врать нехорошо, – кивнул я.
– Согласна.
– Вы никогда не лжете?
– Пытаюсь, – улыбнулась Лада, – по мере сил.
– Именно из нежелания лгать вы и не хотите отвечать прямо на мой вопрос о паспорте?
На лбу Лады заблестели бисеринки пота.
– Ладно, – кивнул я, – тогда следующий вопрос! Знаете ли вы, что в Москве имеются две Лады Ермолаевы?