Верховная Ведьма
Шрифт:
Тот мигом стер с лица ехидную улыбку и, смущенно кашлянув, поспешил вернуться за стойку.
Но спокойно поесть мне не дали. Не успела я размешать островок сметаны, одиноко дрейфующий среди зеленого лука, петрушки и отчаянно барахтающейся мухи, как краем глаза уловила в полупустой корчме некое оживление и подняла голову.
К моему столу целеустремленно двигалась знакомая троица из общества любителей дохлых козлов: невозмутимый староста – вразвалочку, руки в карманы, кудрявый детина типа «сажень косая, стоеросовая» и одноногий белобрысый тип в кольчуге сотника, но без легионерской бляхи. Дошли, выстроились в рядочек и, потолкав друг друга локтями, предоставили слово старосте.
– Госпожа ведьма! – Мужик подумал и стянул шапку. – Мы того… спасибо вам хотели сказать. Не всякий свояк нам бы так-то охотно и бескорыстно подсобил, а вы, человек пришлый, не
Выловленная было муха снова шлепнулась в миску вместе с ложкой. Я уставилась на старосту, не веря своим ушам. Насчет бледной и худой, конечно, можно было поспорить, ибо не унимавшееся с траворода [4] солнце добросовестно закрасило все подставленные ему места, а моя фигура меня очень даже устраивала. Но спорить я ни в коем случае не собиралась, польщенная льстивым сочувствием в голосе собеседника.
4
Травород – май.
– Вот мы и хотели вам предложить, – староста, воодушевленный моим одобрительным хмыканьем, снова нахлобучил шапку и присел на соседний стул, – пожили бы вы у нас в селе с недельку, развеялись: в лес там за ягодами сходили, позагорали, на рыбалку сплавали – я как раз лодочку наново законопатил, пользуйтесь когда хотите, мне не жалко. А столоваться здесь можете, я корчмарю словечко замолвлю, чтобы вам как завсегдатаю считал.
«А почему бы и нет? – подумала я, воспрянув духом. Места здесь живописные, погода отличная, а рыбалку я с детства люблю. И люди такие милые, отзывчивые – надо же, как о совершенно незнакомой женщине, да еще ведьме, заботятся!»
– У нас тута и остров посередке реки имеется, – продолжал соблазнять староста, – а на ем скит разрушенный. Сказывают, там раньше дайны жили, которые от мирских сует в отшельники подались. Кто навсегда, а кто так, на недельку передохнуть и с новыми силами в те суеты окунуться. Молились помаленьку, рыбку ловили, огородик свой вели, боевые искусства изучали, шоб, значится, не только кадилом на бесовское отродье помахать, но и руками-ногами для верности добавить. Ну и людишек местных, ежели что, отпевали там, венчали али исповедовали. От болезней возложением рук лечили, а с глазу на глаз – и от бесплодия… Все бы хорошо, да завелся на Мариной Пади – пустошь овражистая, в пяти верстах к северу – дракон, а к острову на водопой летать повадился. Рыжий, здоровущий, целый двор тенью накрывал, ну и вел себя как положено: выпил – закуси! То в одном селе овцу заглотнет, то в другом корове крылья приделает. Мужики уж и дубье на него заготовили, да все никак на ту Падь выбраться не могли: то посевная, то уборочная, то боязно. Мялись-мялись, покуда дракон дайновскую козу не схарчил и на храмину ихнюю, пролетая, сверху не нагадил. Тут уж отшельники за него взялись; жаль только, с нами посоветоваться не удосужились, мы бы им живо разъяснили, отчего именно на пустошь топать надобно, а не ждать, покуда он к ним явиться соизволит. Ну спервоначалу помолились они на дракона, пожелали ему хворей разных, нутряных и наружных, но гад из всего списка токо чихнуть на них удосужился. Увидели дайны, что не берет дракона святое слово, и давай его из луков совестить! Тот сначала во грехе упорствовал, над островом кружил да огнем плевался, а потом раскаялся-таки: издох и прямо на скит рухнул. Что раньше не спалил, то поломал и тушей своей отъевшейся придавил намертво. Ну отшельники и решили, что им легче новый скит отстроить, чем этот из-под дракона добывать. Тем паче оный поболе козла будет, за полчаса не закопаешь, а то лето не в пример жарче было. Сгребли, значит, дайны пожитки свои немудреные, расселись по лодочкам, благословили всех наспех с того берега да на весла скорее налегли, потому как наши парни, такое дело видя, тоже уключинами заскрипели. До Русалочьего Плеса проводили, словами всяческими напутствуя, да так и не догнали. Не зря, видать, отшельнички по утрам трусцой вокруг скита бегали и по камню десятифунтовому каждой рукой выжимали… Ну а дракон, знамо дело, на свежем воздухе долго храниться не пожелал и давай в знак протеста энтот самый воздух портить. Долго, с месяц… с тех пор наше село Духовищами и кличут, раньше-то оно Удилищем прозывалось… Ну да то дело прошлое, а нынче там благодать неописуемая! Тишина, никто не беспокоит, птички поют, клев у берега просто бешеный, заодно и клыков драконьих на
Я сделала вид, что размышляю, хотя больше всего мне хотелось с радостным визгом кинуться старосте на шею и смачно расцеловать его в обе щеки. Бывает же такое везение! Вожделенный скит, да еще на острове, с достопримечательностью в виде дракона!
С трудом выдержав приличествующую паузу, я улыбнулась и кивнула:
– Что ж, спасибо за предложение – принимаю с благодарностью!
– Отлично! – просиял староста. – Заодно и проверите, чаво там по ночам так воет и бухает, что аж спасу честным людям нет!
Я застонала и уронила голову на руки.
– Струсила, поди, ведьма, – после долгого молчания пробасил детина, с опаской ощупывая макушку. Чуб уже не дымился, но паленым еще попахивало.
– А молоньями-то швыряться зачем было? – Староста подобрал с земли запоздало вылетевшую из корчмы шапку. Неспешно и тщательно оббил пыль о локоть. – Ну сказал я ей, что, коль такое дело, не ведьма она, а одно слово… дык показывать же, чаво она еще окромя козлов умеет, не просил!
– Баба, что с нее возьмешь… – уныло поддакнул Гдынь, облокачиваясь на плетень. На всякий случай – с противоположной от корчмы стороны, чтобы при виде разгневанной ведьмы быстренько за ним укрыться.
Друзья постояли еще немного, посудачили, опасливо косясь на распахнутую дверь, но вернуться в корчму так и не решились. Как, впрочем, и разойтись по домам…
Перекусив и остынув в холодном полумраке погреба, я успокоилась и даже похихикала над незадачливыми «жалельщиками». Вот халявщики! Нет бы честно сказать: мол, так и так, посреди близлежащего озера имеет место некая звуковая аномалия, от коей мы хотели бы избавиться путем найма магистра практической магии с последующей выплатой оному оговоренной суммы. Ибо я не имею дурной привычки «заодно» обшаривать воющие по ночам острова. А помня плачевный опыт по добыванию козлов – тем более. Может, там кто-нибудь по ночам бражку варит, а староста шутки ради решил меня на местную пьянь натравить, чтобы зареклись злоупотреблять?
А природа здесь действительно замечательная – напротив села Пеструшка разливается до размеров небольшого озера, правда, мелкого и илистого, но довольно внушительного. На том берегу темнеет еловый бор, им же сплошь зарос пресловутый остров. В селе есть пара лавок, и, если я остановлюсь в Духовищах на три-четыре денька, местный портной вполне успеет сшить мне новую куртку. По такой жаре, правда, о ней даже думать противно, но надо. На днях я рассмотрела старую куртку на свет и, обильно этот самый свет сквозь нее увидав, обратно уже не надела, пожертвовав выгребной яме (нищие расценили бы подобное подаяние как издевательство). Лето же в Белории очень коварное – сейчас зной, а через полчаса дождь, так что без куртки никак.
Да и снадобья у меня подходили к концу, надо поспрашивать, нет ли в округе травника, и закупиться. Некоторые эликсиры долго не хранятся, а стоят довольно дорого, поэтому делают их только на заказ, и порой это отнимает не меньше времени, чем пошив куртки. Конечно, кое-какие зелья я могу сварить и сама, но за результат, честно признаюсь, не ручаюсь. Как и травник не поручится за исход схватки с упырем, хотя оба мы гордо именуемся дипломированными магами.
Пока что мои вещи лежали в одной из клетушек «Драконьей берлоги», а лошадь целеустремленно уминала овес в конюшне при этом сомнительном заведении, и впрямь больше напоминавшем берлогу, чем постоялый двор – причем медвежью, ибо за постой там драли три шкуры. Хорошо бы подыскать местечко подешевле, почище и потише – скажем, хатку какой-нибудь одинокой бабки, желательно на отшибе и возле самой реки, чтобы без помех загорать и купаться, а то и лодку у кого снять. Но на остров назло не поплыву! Нашли дурочку…
Расплатившись с корчмарем (он сочувственно мне подмигнул: видимо, жуликоватая компания и у него стояла поперек горла), я с неохотой окунулась в еще усилившуюся жару. Солнце стояло в самом зените; казалось, если я задержусь на одном месте, то рубашка задымится. Потеребив ворот и с трудом удержавшись от искушения распустить шнуровку еще глубже, я побрела вдоль улицы, безуспешно высматривая тенек. Даже собакам невмоготу было меня облаивать: они с таким издыхающим видом распластались в пыли возле ворот, что приходилось их обходить или перешагивать. Редкие прохожие косились на меня как на ненормальную – судя по блестящему навершию крестовины, клинок в ножнах за спиной должен был раскалиться добела, но на деле он приятно холодил лопатки.